Башни и драконы. Боевые дроны разбирают российский миф о будущем

Атака дронов на Москву — уже вторая, если считать беспилотник, взорвавшийся над куполом Сенатского дворца в Кремле в ночь на 3 мая — получилась, конечно, не особенно масштабной, но заметной с точки зрения психологического эффекта. В последний раз российскую столицу бомбили люфтваффе еще в 1941–1942 годах. Инцидент не только меняет взгляды на характер боевых действий в настоящем, но и провоцирует отмену прежних представлений о будущем.

Восемь беспилотных летательных аппаратов предприняли попытку атаковать Москву, по данным Минобороны: пять из них были сбиты ПВО в Подмосковье, еще три «были подавлены средствами радиоэлектронной борьбы, потеряли управление и отклонились от намеченных целей» — за обтекаемой формулировкой, очевидно, скрывается попадание «подавленных» дронов в жилые многоэтажки не только в Новой Москве, на выселках, а, например, на вполне приличном Ленинском проспекте..

Серьезных разрушений и пострадавших, по счастью, не оказалось, иначе властям было бы сложнее делать вид, что ничего особенного не произошло. А так — Владимир Путин назвал работу ПВО «удовлетворительной» (хотя и с оговоркой, что в ее работе «есть что улучшить», иначе выглядело бы совсем цинично), Сергей Собянин деловито отчитался о «поручении профильным специалистам в максимально короткие сроки устранить незначительные повреждения в зданиях».

Считают ли удовлетворительной работу ПВО москвичи, впрочем, большой вопрос.

Возможно, беспилотники и отклонились от намеченных целей (интересно, как установили, какими они были), и несли не так много заряда, но они попали в жилые дома, а значит, теоретически жертвы возможны — за сотни километров от театра военных действий. Откуда они запущены, кем и что это вообще были за аппараты, в точности неизвестно до сих пор.

Это первый вооруженный конфликт, в котором настолько широко и массово используются дроны, и их возможности удивляют — мы видели, как они долетали даже до Самары, чтобы атаковать аэродромы. Сам по себе беспилотник становится ужасающим символом обезличенности насилия.