По мере угасания надежд на то, что Россия в обозримом будущем станет демократической страной, драматизируется и вопрос об институциональном устройстве этой будущей российской демократии. Даже у авторов с самыми благими намерениями часто получается так, что России не подходят никакие обычные механизмы. Президентская система не годится, потому что создает слишком большую концентрацию власти в одних руках, а это напрямую ведет к диктатуре. Похоже на правду. Но, как недавно написал в блоге Александр Морозов, и парламентская система не годится. Основная мысль, если я правильно понял, состоит в том, что при этой системе состав ключевых политических игроков консервируется, так что у власти останутся «те же самые дураки из нынешних парламентских партий». Тоже похоже на правду.
Одна из проблем с такими драматическими оценками очевидна: они неявно предполагают, что нынешняя политическая траектория России уникальна, а это значит, что и апробированные в других странах механизмы правления у нас никогда не сработают. В принципе, подобные варианты не исключены. Например, в Северной Корее сейчас сложилась политическая конфигурация, которую я готов признать уникальной как по структуре, так и по возможным последствиям. Однако никакой загадки будущее этой несчастной страны не составляет. Если ей суждено избавиться от режима Кимов, то это произойдет в форме ассоциации с Южной Кореей на условиях, приемлемых для Китая и США. Вдаваться в дальнейшие детали бессмысленно, но общая картина вполне ясна.
С Россией иначе. Никакой уникальности в нынешней российской ситуации я не усматриваю. У нас довольно обычный, по мировым меркам, авторитарный режим. По всем признакам этот режим пока еще находится на восходящей фазе своей траектории, то есть в процессе консолидации. Поэтому мы и не можем сказать ничего определенного о том, каким способом он прекратит свое существование. У активных оппозиционных политиков – из которых, как кажется, остался один Алексей Навальный, – положение проще, чем у аналитиков. Политик просто борется, используя любую возможность. Ему не надо заглядывать далеко в будущее. А аналитику надо, и он хочет, но не очень-то получается.
