Валентина Терешкова и участницы пленума Комитета советских женщин на Красной площади».1968 год. Фото: Александр Моклецов / РИА Новости / wikipedia.org
Иногда кажется, что мы все существуем в голове Валентины Терешковой. Первой женщины-космонавта, Героя Советского Союза, многолетнего председателя Комитета советских женщин и депутата Верховного Совета СССР. А теперь 83-летнего депутата Госдумы, автора поправки про путинскую вечность.
То еще удовольствие. Наверно, похоже на ощущения, которые она испытывала в своем трехсуточном полете в 1963 году. Сидишь внутри жестяной банки, невесомость, тебя мутит, болит голова, есть ничего не хочется, вернешься ли и куда – от тебя не слишком зависит.
Что если вообще все, что сейчас происходит в России – коварный замысел этого мощного демиурга по возвращению в молодость? Мы чертыхаемся от новых все более безумных запретов для граждан и совершенно уже бесстыдных разрешений для власти – а это все плоды воображения председателя советского Комитета защиты женщин. Или даже не воображения, а воспоминаний каких-то, может быть, не очень четких, память штука странная, редактирует все время сама себя, сбоит, рябит… так что, может, мы и высадимся в казахской степи 1963 года, но это будет неправда, это будет не степь и не казахская и не 1963-го, а какой-то муляж.
Нет замены государству
Помните, как в 2010 году, во время пожаров под Москвой расцвело волонтерское движение? Рынду помните? Тогда еще все писали колонки про то, что вот наше гражданское общество заменяет государство в тех сферах, где государство оказалось неэффективно. Государство даже как-то было не против (оно же не уходило из этих сфер, а просто теперь могло там спокойно пилить деньги, пока волонтеры росли над собой). Теория малых дел тогда тоже получила новое развитие и не умерла даже после протестов 2011–2012 годов, когда государство обрушилось на политические права граждан, а для НКО придумало кличку «иностранный агент». Главное было не заниматься политикой (хотя и это не всегда спасало) и не получать грантов от международных/иностранных организаций.
Государство все равно, конечно, приходило к таким благонамеренным гражданам и ставило их под свой контроль – как через систему государственного финансирования, так и через всевозможную отчетность и необходимость общаться с чиновниками. Государство уже не признавало, что где-то в нем что-то плохо работает – оно просто решило, что теперь в нем хорошо работают НКО, точнее GONGO. С 2009 года число зарегистрированных НКО в стране сократилось с 700 тысяч до 218 тысяч в 2019-м. Реально работают 15–20% из них.
