«Мы готовы воевать столько, сколько потребуется. Мы воевали со Швецией 21 год», — сказал, если верить The Economist, Владимир Мединский на переговорах с украинской делегацией в Стамбуле.
Они готовы. Ну-ну.
Есть очень простой способ напомнить себе, как долго длится нынешняя война, — посмотреть на детей в своей семье.
Ребенок, который родился в первые дни войны — котенок с закрытыми глазками, — уже бегает, прыгает, самостоятельно моется и говорит сложными предложениями.
Ребенок, который в 2022-м пошел в первый класс, сейчас оканчивает среднюю школу. Тот, кто был восьмиклашкой, поступает в университет. Первокурсник получает диплом бакалавра — а может быть, кстати, и повестку в армию.
И, конечно, три с половиной года — это достаточный срок для индоктринации. Три с половиной года пропаганды способны изменить сознание ребенка или подростка, его взгляды, его поведение. Как, впрочем, наверное, и три года свободного, неидеологического обучения.
В общем, новый номер Republic-Weekly — про образование.
Эмблема образования эпохи «СВО» — это «Разговоры о важном». Форпост детской пропаганды, который где-то охраняют ветераны, а то и бывшие зэки, а где-то учителя, наоборот, охраняют школьников от прямого с ними контакта.
О том, как изменились, прогрессировали или деградировали «Разговоры о важном» с момента своего появления, пишет школьный психолог Юрий Лапшин. Вместе с антропологом Александрой Архиповой они запустили опрос для родителей, учителей и самих учеников — что происходит с «Разговорами» в их школах. Ну и вот что этот опрос показал.
«Разговоры о сложном» — так называется текст Ксении Рождественской о сериале «Школа» Валерии Гай Германики, которому в эти дни исполняется 15 лет. Точнее, 15 лет исполняется его последней серии — может быть, последнему эпизоду живой реальности в эфире российского телевидения.
Рождественская (к вопросу о течении времени) замечает: «тем девятиклассникам, о которых рассказывал сериал, сейчас было бы тридцать. Тем, кто дожил бы, конечно». По просьбе Republic-Weekly она вспоминает великую «Школу» (простите мне эти восторженные эпитеты, но я правда считаю, что это лучший российский сериал всех времен), но на самом деле, конечно, вспоминает ту жизнь, при которой «Школа» была возможна.
А вот и новое кино про российскую школу. В 2025 году спецприз жюри на самом известном в мире фестивале независимого кино «Сандэнс» получил фильм «Господин Никто против Путина». «Господин Никто» — это Павел Таланкин, он работал педагогом-организатором и видеографом в школе, а после вторжения в Украину снимал «мероприятия патриотической направленности» для отчетности. Но материал отсылал не только на серверы Минобразования, но и своему соавтору Дэвиду Боренштейну в США. Об этичности такого метода и одновременно об этичности всего нынешнего российского образования с Таланкиным поговорил редактор Republic-Weekly Константин Шавловский.
Еще немного про Америку. На роль «великого сравнителя» в этот номер журнала мы позвали писателя, но главное — заслуженного педагога и России, и США Дмитрия Быкова*. В 1990-х он работал в нескольких российских школах, до 2014 года был профессором кафедры мировой литературы и культуры МГИМО, ездил как приглашенный лектор в американские университеты и колледжи, а в 2022-м уехал совсем и сначала преподавал в Корнеллском университете, входящем в Лигу плюща, а с 2023 года — постоянно преподает в Рочестерском. Мы спросили его, чем американские студенты отличаются от российских. Вот что он ответил.
Быков — профессор, который приехал к своим новым студентам физически, на самолете прилетел. Но яркий феномен образования военного времени — онлайн-университеты. Тут, как кажется, есть два хедлайнера: Свободный университет, созданный уволенными за политику преподавателями Вышки, и «Смольный без границ» — созданный их коллегами по несчастью с факультета свободных искусств и наук СПбГУ (Смольный колледж).
Фронтмен Свободного университета — журналист и бывший политик Кирилл Мартынов*. Фронтмен Смольного — искусствовед Филипп Федчин. Мы их, как вы понимаете, свели. Почитайте их беседу — на мой взгляд, захватывающе.
В самом начале этого конферанса я предположил, что три года свободного обучения могут изменить человека. Может быть, я слишком оптимистичен. Последний текст номера буквально опровергает эту идею, по крайней мере в тех случаях, когда человек, которого надо менять, — глава государства.
На одного отца демократических реформ на Тайване Ли Дэнхуэя — который говорил, что именно в Корнеллском университете «осознал, что отсутствию свободы необходимо противостоять идеей свободы» — приходится множество Башаров Асадов (учился в Лондоне) и Ким Чен Ынов (учился в Швейцарии).
Так способно ли западное образование превратить диктатуры в демократии?
Этим вопросом задается политолог Republic-Weekly Клим Бакулин (псевдоним). Вот здесь его развернутый ответ.
Напоследок еще три слова о Мединском, с которого я начал. Пригрозив на переговорах «вечной войной» Украине, он, довольный своим красноречием, вышел к журналистам и продолжил. Советник президента по хрен знает чему выдал на весь белый свет фейковую цитату Бисмарка про русских, которых «не надо пытаться обмануть» и которые «всегда приходят за своим». Сказал, да еще и охарактеризовал сказанное как «важный урок истории».
Тут хочется напомнить, что Мединский — автор буквально учебника истории, по которому буквально учат уроки старшеклассники. Последствий у такого образования, как мне кажется, может быть всего два.
- Учащиеся реально верят в этот бред, то есть индоктринация работает.
- Учащиеся учатся ничему и никому не верят, потому что вон даже в учебниках — фейк-ньюз.
Я, кстати, не знаю, какой вариант хуже.
* Минюст считает «иноагентом»
