Казимир Малевич. Портрет Анны Лепорской
Заявление коллекционера Андрея Васильева, вынесенное в заголовок его интервью, опубликованного «Отделом культуры» 4 мая, – «Думаю, что практически все крупные вещи главных имен русского авангарда, которые находятся на арт-рынке, – фальшивки», – фактически из того же смыслового ряда, что «в музеях показывают фальшивки, настоящие картины давно продал директор и выручку в карман положил, и вообще, за что такие деньги?!». На давность и упрямство обывательских убеждений в существовании очередного заговора могущественного теневого правительства не влияют факты и логика.
Тяга к детективам
Выявленные или же вероятные подделки произведений искусства с интересом и живостью обсуждаются даже теми, кого редко увидишь в музеях. Новости о рекордных продажах теперь совершают мгновенный транзит из аукционных домов в массовую прессу, чтобы осесть в газете с чувствительным изложением судьбы не признанного при жизни художника-модерниста, чьи картины стали стоить миллионы. Кино про аферу с произведениями искусства – это всегда детектив.
Неверно считать такое представление устаревшим или исключительно отечественным, хотя беспринципные коллекционеры и поддельщики были выведены еще в знаменитом милицейском сериале 1970-х «Следствие ведут знатоки», в фильме под заголовком «Подпасок с огурцом». Но даже когда слово «искусство» оказывается просто еще одним названием для очень больших денег, в нем все равно сохраняется не до конца понятная тайна. Недаром «арт» отлично служит для продвижения новейшей криптовалютной технологии NFT, обеспечивая ей необходимое впечатление стабильности и причастности к вечности, с которой традиционно связывается художественная сфера.
С пафосом обличая продажную верхушку арт-мира, состоящую из музейщиков, искусствоведов, галеристов, аукционеров, Васильев берет в союзники тотальное недоверие – известный социальный недуг, особенно свойственный советскому и постсоветскому обществу, усиленный общим неприятием модернистского искусства.
