Фашистской пропаганде нужны мученики. Как Геббельс превратил обычного штурмовика в символ и использовал его убийство для оправдания террора

14 января 1930-го — за три года до краха Веймарской республики и превращения Германии в тоталитарную диктатуру — произошло одно из важнейших событий в истории нацизма, хотя тогда его значимость едва ли предвидели даже самые прозорливые партийные деятели. Это событие — гибель 22-летнего штурмовика Хорста Весселя, одной из многих жертв стычек между последователями Гитлера и коммунистами.

Обстоятельства убийства Весселя можно излагать лишь приблизительно, потому что нацисты и их противники описывали их по-разному, а после прихода Гитлера к власти официальная версия окончательно срослась с пропагандистским мифом. Однако в общем и целом события того дня можно резюмировать так. Участник радикального коммунистического Союза красных фронтовиков Али Хёлер вломился к Весселю в квартиру, выстрелил тому в лицо с близкого расстояния и сбежал. Штурмовика доставили в больницу в районе Фридрихсхайн на востоке Берлина. Там он находился с 14 января по 23 февраля, после чего скончался от полученных повреждений.

Таковы факты — сами по себе они не позволяют предположить, что убийство Весселя чем-либо отличалось от других кровавых разборок, которые на стыке 1920-х и 1930-х стали в бушующей Германии обыденными. Однако гауляйтеру Берлина и будущему министру пропаганды Йозефу Геббельсу хватило даже столь скупой хроники, чтобы на ее основе вывести легенду, воплотившую в себе все идеологические основы и риторические приемы национал-социализма.

В репортажах подконтрольной Геббельсу антисемитской и антикоммунистической газеты Der Angriff история Весселя обросла удивительными и вдохновляющими подробностями. Авторы утверждали, что штурмовик вполне мог бы спастись, если бы получил необходимую помощь сразу после нападения, но героически отказался, узнав, что ближайший доступный врач — еврей. Тогда его пришлось везти на другой конец города, и промедление якобы оказалось роковым.

Другая история гласила, что подлые коммунисты, узнав, что прикончить Весселя на месте не получилось, решили пробраться в больницу и добить его, но столкнулись с ярым сопротивлением доблестных штурмовиков, вставших на защиту товарища. Коммунистическая партия в ответ назвала штурмовика жалким сутенером, который вел паразитическое существование на деньги, заработанные своей подружкой. В начале 1933 года такая характеристика, естественно, оказалась вне закона — новые власти постарались вымарать из газет и документов любые упоминания о Хорсте Весселе и его судьбе, не соответствовавшие насаждавшемуся ими восторженному дискурсу.

Вессель, оказавшийся более полезным для НСДАП после смерти, чем при жизни, — ярчайший пример того, насколько убедительность и популярность фашистских режимов зависят от создаваемых ими же симулякров. Отважного штурмовика, символизировавшего силу, принципиальность и непримиримость немецкого духа, патриотизм и преданность тем ценностям, о которых с трибун кричал ставший политиком ефрейтор, почти наверняка никогда не существовало. Но расхождение вымысла с реальностью, естественно, мало кого волновало. Главным было то, что из убийства Весселя получилась отличная история.

На протяжении следующих 15 лет смерть одного использовали, чтобы оправдать убийство миллионов.