Пленарное заседание Госдумы. Фото: duma.gov.ru
Законодателям приходится в последнее время трудиться не покладая рук – они обещали, что после внесения поправок в Конституцию изменить придется около сотни федеральных и конституционных законов, и вот принтер снова включен и уже дымится.
Началось все в середине октября с нового закона о правительстве. Его по сравнению с новыми конституционными положениями практически не правили: в закон, как и предполагалось, перенесли новый порядок назначения и увольнения членов правительства. Теперь президент может, например, отправить в отставку любого министра и даже премьера – без отставки всего кабинета. Порядок назначения премьер-министра принципиально изменился мало – если раньше Госдума давала президенту согласие на назначение премьера, то сейчас она будет назначать его по представлению президента.
Первые министры уже назначены Госдумой по новому порядку; ими стали новые руководители Минтранса (Виталий Савельев), Минэнерго (Николай Шульгинов), Минстроя (Ирек Файзуллин), Минприроды (Александр Козлов) и Министерства развития Дальнего Востока и Арктики (Алексей Чекунков), а также вице-премьер Александр Новак.
Самое, впрочем, главное – правительство теперь провозглашается не просто высшим исполнительным органом государственной власти, но органом публичной власти, работающим под руководством президента (который, согласно новой Конституции, осуществляет общее руководство правительством). Видимо, в развитие этой новой концепции вице-премьерам и министрам теперь позволено одновременно занимать и иные должности, и не только государственные (что позволяет им быть еще и, например, губернаторами), но и муниципальные.
Смешение государственной и муниципальной власти в один коктейль вообще стало одним из основных стратегических новшеств. Эту систему описали в законопроекте о Госсовете: все виды власти объединяются в «систему публичной власти», которую возглавляет и координирует президент. Таким образом, федеральный лидер стал главой еще и местного самоуправления в стране, что, в принципе, противоречит самому смыслу термина «местное», но, конечно, никого не смущает.