Laurie Dieffembacq / ZUMAPRESS.com / Global Look Press

Это вторая часть мини-цикла статей на основе исследований социологом Любовью Борусяк новейшей российской эмиграции, первая часть — тут.

Уезжать или оставаться? Эти вопросы задают себе сейчас миллионы россиян, не согласных со спецоперацией на Украине и происходящим в России. В отличие от тех, кто принял решение уехать из страны (по оценке демографов, речь может идти о 150 000–200 000 человек), уже обративших на себя внимание исследователей (в том числе мое: в апреле я провела серию интервью с новейшими эмигрантами), те, кто решил остаться — а их миллионы — пока незаметны, не интересны ученым. Да и в обычной жизни им зачастую негде и не с кем обсудить свои переживания, сомнения, страхи и планы, поделиться мыслями о происходящем, показать себе и обществу, что они есть и их немало. Если можно так выразиться, они испытывают чувство социального, да и личного одиночества.

Надо думать, что именно поэтому, когда я опубликовала в интернете анкету с условным названием «Почему мы остаемся?», мне всего за полтора дня (10–11 мая 2022 года) пришло 500 ответов, после чего прием новых анкет был прекращен. Но высказаться успели не все: опоздавшие стали писать мне, что тоже хотят принять участие в исследовании и, очевидно, если бы мои возможности по обработке анкет не были ограничены, я получила бы тысячи заполненных анкет — а это большая редкость при таком способе набора респондентов. «Улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать» — и когда людям дали возможность высказаться, они с готовностью ею воспользовались.

Целью исследования было выяснить, как чувствуют себя высокообразованные люди, противники спецоперации в России, насколько твердо они уверены, что останутся дома, почему они приняли решение не уезжать, как оценивают политические и экономические перспективы страны, что считают возможным сделать полезного для общества. Исследование большое, поэтому в этой публикации будут рассмотрены только отдельные его аспекты.

Кто эти люди?

Участие в опросе почти исключительно людей высокообразованных было связано как с выбором такой целевой аудитории, так и способом распространения информации об опросе. Ссылка на нее была опубликована мною на странице в социальной сети с просьбой к друзьям ее распространить. Среди респондентов было очень много учителей, преподавателей вузов, научных работников (34%) и представителей разного рода гуманитарных профессий (почти 30%), были и сотрудники НКО и благотворительных организаций (8,5%), IT-сектора (9%), студенты, пенсионеры и пр. Это люди самых разных возрастов — от 18 до 70 лет, каждому пятому (20%) нет еще 30 лет, а практически каждый второй (52%) — от 30 до 50 лет, остальные старше. Поскольку преобладают люди гуманитарных профессий, то женщин больше, чем мужчин. 2/3 респондентов — москвичи, 9% — жители Санкт-Петербурга, 2% — Саратова, 1,4% — Екатеринбурга, остальные живут в разных российских городах, преимущественно крупных.

Все откликнувшиеся на момент ответа на вопросы анкеты находились в России, но более 2/3 в какой-то момент задумывались об отъезде, да и сейчас только 37% твердо уверены, что останутся в России. Остальные 63% распределились так: еще не приняли окончательного решения (28%), думают, что скорее всего все-таки уедут (20%) или затруднились с ответом. У большинства есть знакомые, которые уже покинули Россию, а у 42% таких друзей много.

Уезжать или оставаться?

В какой-то степени можно говорить о некой норме, сложившейся в самое последнее время: людям, не согласным с происходящим, лучше покинуть Россию. Об этом говорят как многочисленные публикации в социальных сетях, так и ответы на соответствующий вопрос значительной части участников моего опроса. Почему это так? С одной стороны, остающиеся часто встречаются с мнением, что, оставаясь в стране и платя налоги, они тем самым поддерживают режим, а потому несут коллективную ответственность за происходящее в большей мере, чем уехавшие. Мое исследование показало, что большинство опрошенных такое мнение не поддерживают, хотя многие добавляли, что какой-то червячок сомнений их все-таки грызет:

«Казалось, что, поменяв место пребывания, получится перестать быть причастным, отмыться».

С другой стороны, они чувствуют, что им грозит или может грозить опасность репрессий. Наконец, они ощущают давление со стороны людей, поддерживающих спецоперацию и называющих тех, кто ее не поддерживает, предателями.

Эту ситуацию негатива со всех сторон четко и с большой горечью сформулировала одна из респонденток:

«Уехавшие или собирающиеся это сделать очень активно говорят о том, что остаются только людоеды, поддерживающие власть. Это неприятно. Похоже, мы, оставшиеся в России и не поддерживающие войну, становимся изгоями — нас презирают и те, кто уехал, и те, кто считает себя патриотами и видит нас, непатриотов, насквозь».

Если говорить о самих оставшихся, то их отношение к уехавшим неоднозначно. Откровенного негатива очень немного, хотя есть ответы, что уехать — это сдаться, проявить слабость. Однако большинство написало о том, что ответственность за ситуацию в стране новые эмигранты и остающиеся в России несут равную, что отъезд в этом плане ничего не меняет.

Многие признаются, что им приходится молчать, не обсуждать свои мысли и чувства, не делиться своими переживаниями. Неудивительно, что свое состояние немалая часть респондентов описала словами «страх», «неуверенность», «тревога», «сомнения».

Прежняя жизнь, новые обстоятельства

Отъезд — это действие, коренным образом меняющее жизнь людей. Казалось бы, если человек не уезжает, а остается, то никаких действий он не предпринимает и, на первый взгляд, рефлексия в таком случае не нужна: ведь формально остающиеся продолжают жить той же жизнью, что и прежде, что и всегда. Однако их старая жизнь продолжается в совершенно новых обстоятельствах и потому почти неизбежно требует нового объяснения смыслов этой жизни: для себя, для близких по взглядам людей, где бы они ни находились, для социума.

В некоторых случаях эти объяснения, к сожалению, напоминают оправдания: мол, я бы и хотел уехать, но не могу, мешают обременения, обстоятельства и пр. И это при том, что никаких реальных причин для возникновения чувства вины, кроме уже некоего внешнего давления (реального — как сказано выше, или существующего только в представлении самого человека), у оправдывающихся нет.

Те, кто не страдает от таких переживаний, задают резонный вопрос:

«Это мой дом и моя страна, почему я должен (должна) уезжать?»

Но таких людей немного. Среди них много людей старших возрастов, а также тех, кто не задумывался об отъезде и твердо решил остаться в России.

Очень часто участники исследования оставляли такие добавления к словам о нежелании покинуть страну:

«Это пусть они уезжают», «Я не хочу уезжать из своей страны, потому что кто-то принял это решение за меня».

Это обобщенные «они» — те, кто, кажется респондентам, ожидают от них отъезда: то ли власти (а многим кажется, что они стремятся выдавить всех несогласных из страны), то ли уже уехавшие, кто считает, что отъезд из страны-агрессора- правильный моральный выбор.

Так или иначе, большинство респондентов рефлексируют, анализируют свои мысли на эту тему и возможные действия. Так решение не уезжать становится тоже действием, хотя и не физическим, т.е. не связанным с перемещениями, — поскольку люди обдумывают свое будущее, принимают или пытаются принять решение, а не просто плывут по течению в иллюзии, что в их жизни ничего не изменилось. Вот и среди участников исследования людей, считающих, что продолжается привычная жизнь, не оказалось — иначе они не стали бы в нем участвовать. И само такое участие — это не просто желание ответить на предлагаемые социологом вопросы, это стремление что-то прояснить для самих себя, отрефлексировать свои решения. Неслучайно некоторые респонденты писали, что участие в исследовании принесло им терапевтический эффект — они стали лучше понимать себя в новой, очень сложной для них ситуации.

Если обобщить наиболее популярные объяснения решения не уезжать из России, то помимо любви к остающимся на родине близким, своему дому, городу, стране, отсутствия ресурсов (в частности, финансовых), ответственности за очень пожилых или больных родителей и детей, часто звучит и тема стремления бороться против сложившейся в России ситуации, делать что-то полезное для людей и страны.

Что можно сделать?

Возможность быть полезным на родине, хотя бы гипотетическая, оказалась очень важна для участников исследования. Она легитимирует их решение и призвана показать, что их жизнь в нынешней России не только не теряет смысл — наоборот, они необходимы стране. Тремя самыми популярными типами ответов на этот вопрос были следующие: по мере сил принимать участие в политической и гражданской протестной деятельности; сохранять и поддерживать гуманистические ценности и друг друга; работать, заниматься своим полезным делом.

Остающиеся в России люди — реалисты: они понимают, что политическая ситуация в стране такова, что открытая политическая активность невозможна или почти невозможна, потому что чрезвычайно опасна. Поэтому об открытом политическом противостоянии написали немногие, в основном молодежь. Гораздо чаще участники исследования упоминали менее явные, открытые формы гражданского участия, которые тоже, на их взгляд, важны, но менее опасны:

«пытаться сопротивляться идеологическому напору во всех возможных сегодня формах», «отстаивать свои права, мирно протестовать», «сопротивляться, по мере возможности и сил, с оглядкой на УК!», «говорить правду» и пр.

Им кажется также важным показать миру вообще и украинцам в частности, что не все россияне одинаковы, не все поддерживают происходящее, что среди них много честных, порядочных, миролюбивых людей. Вторая важная для респондентов тема — отношения внутри самого общества, их собственная роль в его гуманизации, обеспечении взаимной поддержки, которая очень нужна и им самим. Они уверены, что их долг и задача -

«создавать и хранить культуру, искусство, науку», «сохранить ценности и передать их тем, кто захочет усвоить: сохранять культуру и ценности: преподаватели, учителя, врачи и т.д.», «сохранять в обществе четкое представление о том, что нормально, а что нет», «не поддаваться злу и мракобесию, не скатываться в ужас лжи и пропаганды и стараться не давать скатываться другим».

Чтобы это стало реальным, пишут они, необходимо как можно больше общаться между собой, развивать горизонтальные связи, это особенно важно теперь, когда в обществе много агрессии, причем зачастую она проявляется между людьми с очень близкими политическими и ценностными позициями.

На третьем месте по числу ответов — важность профессионально и качественно заниматься своим делом. Как я уже писала, среди участников исследования оказалось очень много учителей и преподавателей вузов. Именно представители этих профессий считают, что от работы во многом зависит состояние российского общества сегодня и особенно завтра, что их долг перед школьниками и студентами — давать им хорошее образование и формировать у них гуманистические ценности.

Конечно же, многие писали, что нужно помогать другим, тем, кто слабее или более уязвим в сложившейся ситуации: больным детям, старикам, украинским беженцам, участникам протестов, оказавшимся под арестом, поддерживать независимые СМИ и пр.

А некоторые формулировали свои мысли через отрицание, чего делать нельзя, что неправильно:

«Не молчать!», «Не лгать!», «Не поддерживать пропаганду!», «Не терять честь и достоинство!».

Пока это возможно, писали участники исследования, они останутся в России. Если такая возможность станет совсем призрачной, а опасность репрессий — явной и неизбежной, многие из них, очевидно, тоже покинут страну. А пока они здесь и, разделяя понятия «общество» и «государство», стремятся быть полезными обществу, чувствовать свою ответственность, но не чувствовать своей личной вины за деятельность государства, поскольку стараются делать для общества все, что могут.

Что еще почитать

Отъезд или побег. Что рассказывают о своем прошлом, настоящем и будущем российские эмигранты новейшей волны

«Мы думали, что мы им — фотографии Бучи и Мариуполя, а они нам — а, понятно, ну тогда я против войны? Это романтическое ожидание». Политолог Максим Алюков — о том, как мы воспринимаем пропаганду и что с этим делать

Спор о народе, версия 2022. Надо ли его бояться, кто виноват и что делать