
Если бы до конца жизни мне нужно было обходиться всего одним словом, я бы выбрал слово «нормально». Возможно, кстати, окружающие и не заметили бы перемен.
Проснулся. Как дела? Нормально. День закончен. Как прошел день? Нормально. Я говорю, что все «нормально», когда не хочу продолжать разговор с неприятным человеком, и говорю «нормально», когда не хочу грузить проблемами приятного.
«Нормально» — самое безопасное слово нынешнего смутного времени. Быть счастливым, когда вокруг сплошная смерть, — осуждаемое поведение. Жаловаться на жизнь, когда вокруг сплошная смерть, тоже плохо. А вот «нормально» — это «нормально», иди себе с миром, человек.
Заметьте, что в главном вопросе русскоязычного интернета, «норм или стрем», в оппозиции «стрему» находится не что-то замечательное, не «топчик», не «кайф» и не «краш», а именно «норм».
В общем, новый выпуск Republic-Weekly — норм. Потому что он про норму.
Еще одно несомненное достоинство слова «нормально» в том, что если что-то в мире не нормально, то нормально об этом не говорить. Социологи фиксируют, что, разругавшись друг с другом в первые месяцы после вторжения, россияне вытеснили тему войны из повседневных разговоров. Прекратили обсуждать ее в кругу друзей, на учебе и на работе, на семейных собраниях. Такая вот новая норма. Об этой норме молчания — первый текст выпуска за авторством Максима Трудолюбова. Почитайте, он правда про нас.
Дарина Алексеева
Принцип молчания о сложном соблюдается не только на кухнях, но и в институциях, которые создавались, чтобы обо всем неприятном трубить. Я про так называемую прессу. За последние три года в России на место заблокированных медиа «о плохом» пришли «новые бесконфликтные». Один из лидеров этого поколения — журнал «Москвичка», главный столичный глянец, созданный Кристиной Потупчик в 2023 году, который «работает в рамках законов Российской Федерации» и старается делать это «красиво». Главреду «Москвички» Дарине Алексеевой специально для этого выпуска позвонила главред Republic Зинаида Пронченко. Вот что из этого получилось.
«Забалтывание войны» происходит даже в антивоенных инициативах, считает поэт Дмитрий Герчиков. Такой вывод он сделал из громкого конфликта вокруг литературной премии «Дар», когда поэтесса Галина Рымбу обвинила писателя Дениса Безносова в «насильственной русификации украинских детей». Срачи в соцсетях — норма, очевидно, не новая, но тут, считает Герчиков, случай совершенно особый, при этом фиксирующий еще одну «нормальность». Здесь — объяснение этого парадокса.
В новой нормальности, кстати, парадоксов вообще немало. Не замечать войну — нормально. Но массовая милитаризация — тоже нормально.
В России это касается военной пропаганды, главная идея которой как раз и заключается в нормализации войны. На Западе милитаризация другая. Главным образом не на словах, а на деле. Европа перевооружается и увеличивает оборонные бюджеты. О том, как страны, которые не собирались воевать, наращивают свой военный потенциал и готовятся к прямому противостоянию с Россией, текст Тимофея Барсукова, политолога, который пишет в Republic под псевдонимом из-за всяких токсичных статусов нашего издания.
А есть ведь еще такое слово, как «гипернормализация». Мир знает его благодаря одноименному культовому фильму Адама Кёртиса, о котором здесь пишет Андрей Карташов. Но сам термин Кёртис взял из книги Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось» о том, как умирал и умер Советский Союз. Причем взял не слишком корректно, как выяснилось из интервью, которое специально для Republic-Weekly у Юрчака взяла Ольга Серебряная.
Алексей Юрчак
По Юрчаку, «гипернормализация» — это когда политика превращается исключительно в форму и теряет свое содержание. Свою книгу он написал в 2006 году — про СССР, до всяких Трампов, до второго срока Нетаньяху и третьего путинского. Но сегодня она читается так, будто написана даже не вчера, а завтра, и про вполне существующую страну — точнее даже, страны. Ну и разговор с Серебряной, выражаясь в тех же терминах, гиперинтересный, обязательно прочитайте.
Есть, впрочем, категория людей, для которых нормальность — это не эскапизм, не выбор, не естественная форма существования, а несбыточная мечта. Эти люди — люди с особенностями, пациенты ПНИ и воспитанники интернатов. Антрополог Анна Алтухова работает с выпускниками детских домов для детей с глубокой умственной отсталостью и специально для Republic-Weekly рассказывает о том, что такое норма для тех, кто всю жизнь к ней стремится и никогда не сможет ее достичь.
Текст Алтуховой правильно было бы читать последним в этом номере: сначала погрузиться в контекст нормы политической, общественной, культурной, задуматься о собственной норме, а потом посмотреть на понятие «нормы» с другой стороны — и переосмыслить все, что за это время надумал.
Не знаю уж, какие на то могут быть причины, но, если вы можете прочитать только один материал этого выпуска, прочитайте Алтухову. Мне правда кажется, что это тот текст, который хотя бы чуть-чуть, но меняет каждого, кто осилит его до конца.
Делает, что ли, чуть более… нормальным.