После российского вторжения в Украину практически все страны Евросоюза меняют подход к формированию своих бюджетов. На образование, культуру и другие гуманитарные цели — меньше, на самооборону и оружие — больше. Европа встает на военные рельсы? Запад милитаризируется и готовится к большому конфликту? Republic-Weekly попросил объяснить, что происходит, политолога Тимофея Барсукова (псевдоним, под которым вынужден писать автор из-за «иноагентства» Republic).
Эволюция европейского сдерживания
В сентябре 2014 года состоялся саммит НАТО в Уэльсе, который стал в том числе реакцией на аннексию Крыма Россией. По итогам этой встречи страны зафиксировали цель — тратить 2 % ВВП на оборону. Это решение носило рекомендательный характер, так же как и Россия тогда воспринималась скорее как назойливая проблема, нежели как экзистенциальная угроза. Вплоть до начала большой войны большинство стран так и не выполнили эту рекомендацию: даже флагманы НАТО — Франция и Германия — не достигли 2 % расходов, демонстрируя скептическое спокойствие. После вторжения в феврале 2022 года европейские страны охватил шок — нужно было срочно адаптироваться к новым условиям. Экс-канцлер Германии Олаф Шольц выступил с программной речью о Zeitenwende («переломе эпох») — этот термин стал словом года в Германии. Первый большой стратегический ответ НАТО последовал 29–30 июня 2022 года на саммите в Мадриде. Там произошел ряд ключевых изменений: Россия была признана «прямой долгосрочной угрозой», 2 % ВВП на оборону закрепили как обязательный минимум, началась интеграция Финляндии и Швеции в альянс, был принят долгосрочный пакет помощи Украине. Приняли и меры по реформированию военного производства, подготовке к быстрому развертыванию войск в случае конфликта, обозначили региональные оборонные планы.
В ноябре 2023 года вышел обсуждаемый доклад Немецкого общества внешней политики (DGAP). Его основная мысль: при текущем уровне европейской готовности конфликт практически неизбежен, поскольку для сдерживания необходимо демонстрировать отпугивающее превосходство. Дискуссия постепенно смещается с вопроса «надо ли?» к «успеем ли?». Авторы доклада заявляют, что у НАТО есть пять-девять лет, чтобы подготовиться к большой войне.
Спустя два года американский Центр стратегических и международных исследований (CSIS) подвел итоги выполнения решений мадридского саммита 2022 года и пришел к выводу, что из 32 стран лишь 18 соответствуют критерию в 2 % ВВП на военные расходы. Общая оценка: альянс достиг правдоподобного уровня готовности для краткосрочного конфликта, однако к затяжной войне он не готов: массовое производство и военные ресурсы отстают от амбиций новой оборонной концепции НАТО.
Рубеж 2024–2025 годов можно считать еще одной вехой для европейской безопасности. Если вера в американскую помощь так или иначе сохранялась на протяжении всей войны, то Трамп в очередной раз сделал то, что у него получается лучше всего, — внес неопределенность. В декабре 2024 года он озвучил нереалистичную цифру в 5 % ВВП на оборону для всех стран НАТО. В СМИ начали появляться сообщения о том, что американский контингент может быть передислоцирован в Европе или вовсе сокращен. Президент США также заявлял, что не будет защищать тех, кто тратит недостаточно. Миротворческие заигрывания с Путиным на неприемлемых для Запада условиях вызвали растерянность у европейского истеблишмента. Все эти и многие другие заявления лишь усилили сомнения в 5-й статье НАТО о том, что нападение на одну из стран альянса автоматически означает нападение на всех. Эта гарантия во многом держалась на вере в то, что США как самый могущественный член НАТО гарантированно вступят в войну. Однако изоляционистская риторика Трампа заставляет европейских политиков справедливо сомневаться: действительно ли Америка будет готова воевать с Россией в случае вторжения, например, в Эстонию или Литву?
Таким образом, к началу лета 2025 года Европа оказалась в следующих условиях: вероятность военного столкновения с Россией оценивается выше, чем когда-либо за время правления Путина, есть серьезные сомнения в том, что глава альянса гарантирует безопасность, а собственная оборонка долгие годы оставалась хронически недофинансированной. Конечно, особняком стоит продолжающаяся война в Украине. После сдержанного оптимизма, вызванного первоначальным энтузиазмом Трампа, становится все более очевидно: у президента США нет внятной стратегии, которая позволила бы принудить Россию к миру на приемлемых условиях. Это еще один фундаментальный источник неопределенности для военной стратегии Европы.
