Станислав Белковский
Фото: youtube.com/@BelkovskiyS
Продолжение романа Станислава Белковского* «Синопсис».
Первая часть; вторая часть; третья часть; четвертая часть; пятая часть; шестая часть; седьмая часть; восьмая часть; девятая часть; десятая часть; одиннадцатая часть; двенадцатая часть.
I.
Мы встретились в баре «Гармония» — заметим, не любовь и не счастье, а именно что гармония — в отеле «Анасса». В деревне Лачи, два часа езды от дальнего аэропорта. Специально там, чтобы не узнали праздноживущие.
Мой собеседник — похож на шведского реконструктора. Белый, вытянутый и скользкий, словно бутерброд с позавчерашней докторской.
— Ну, слава Богу. Справил греческий паспорт. Теперь снова могу ездить.
Я подрагивал, поскольку давно запретил себе выпить виски. Но теперь — моя реплика, она же и очередь.
— Ты под санкциями?
Будто я не знал? Но спросить надо же. Из простой эмигрантской учтивости.
— Только украинскими и канадскими. Почти не хера, но с банками проблем добавилось. Да и не понаездишься лишний раз. Ты как?
Он не нуждался в моём ответе. Всё понимал.
— Вот что я тебе скажу, старина. У тебя токсичная фамилия. Тебе бы надо её поменять. Даже так: тебе придётся её поменять. Назови себя в честь какого-нибудь героя СВО. Желательно, мёртвого, но можно и не совсем. Например: Подшибякин. Был гвардии капитан, а погиб при штурме укреплённого коровника в ДНР.
— В Донецкой области? — русскоязычно переспросил я.
— В ДНР, твою мать. Будешь Станислав Александрович Подшибякин. Не херово, правда?
Он захохотал так, что смутились смуглые служители «Гармонии».
— И что тогда?
— Тогда? Что тогда? А, тогда. Да, тогда. Я похлопочу, чтобы ты вернулся. Тебя вычеркнут из иноАгентов. На работу, конечно, не возьмут. Но тебе и не надо. Ты всё равно не умеешь работать. Вернёшься к себе в квартирку, там и успокоишься.
Я не знал, хочется ли мне обратно в квартирку, оставленную навсегда. Да и проданную уже другим, ответственным людям. Мой шведский реконструктор о том не знал или просто не думал.
Но я вспомнил отца своего. Мой бедный отец. Он не был гвардии капитан. Только — унтер-офицер. Когда-то отправился в советскую армию, чтобы совершить подвиг. На самую молодость сломал себе позвоночник. Три последних года лежал в уездной больнице, без помощи и лекарств. Умер в мучениях, в 47 лет. Оставил квартиру на Ждановской и ещё — фамилию. Ждановская давно ушла. Фамилия — ещё здесь. Разве он там, закусывая амброзию асфоделем, поймёт мой поступок? Как оценит его.
— Я подумаю, — доложил(ся) я собеседнику.
Он поскучнел.
Ему предстояло расслабиться в шикарной «Анассе», мне вызывать такси.
Долго и дорого, но я как-то доеду. Пешком из «Гармонии» до дома всё равно не дойдёшь.
Родных сестёр и братьев у меня нет. Только — троюродные. И всё у них хорошо.
Слава Богу.