Гравюра, 1838 г. Всадник и Дама
Ища сравнений для нынешнего состояния общества, мы неизбежно упираемся в Средневековье. Речь, конечно, не столько о буквальных аналогиях (мор, карантины) – сколько о мироощущении: понятие «мир» для нас, как в Средние века, теперь ужалось до ареала проживания. Ожидание апокалипсиса, правда, у некоторых сменилось призрачными надеждами на возвращение социализма (в связи с утопическим предложением отдельных депутатов «Единой России» о заморозке цен на продукты) или на вожделенный «крах либерализма» (очередной колумнист «Взгляда» пишет текст на тему «либералы хуже заразы»). Введение пропусков и контроля на въезде в столицу напоминает об обычаях средневекового города; каждая квартира теперь подобна крепости. Процесс нашего одевания также напоминает процесс облачения рыцаря или знатной дамы: перчатки и маска – наши новые латы. Но, заметим, большинство из нас оказалось в «Средневековье» в привилегированном положении: по вечерам мы теперь напоминаем рыцарей с собачками. Изредка мимо нас проносятся то ли гонцы, то ли купцы – с едой или товарами в заплечных коробах.
Но все это, конечно, не более чем метафора; мало того – мы сегодня, как никогда, будучи запертыми в квартирах, тем не менее живем «единым переживанием со всем миром». Единственная корректная аналогия со Средневековьем – наше сегодняшнее переживание времени. Время в эпоху постмодерна убыстрилось: возможность не ждать можно было купить. Например, время, необходимое для перемещения: условно, «не пешком, а на машине», «не поезд, а скоростной поезд, или самолет», «не четыре часа, а час». Отношения со временем превратились в производство сэкономленного времени – излишки которого также можно было вложить во что-то ценное, и так до бесконечности. Эта гонка на самом деле не столько экономила время, сколько давала возможность забыться, не остаться со временем наедине (а, значит, и с самим собой, со своими мыслями) – что остается самым мучительным переживанием для современного человека: ради чего я экономлю время и трачу его?
И вдруг мы все, весь мир, оказались в мучительной ситуации, когда вынуждены долго, бесконечно долго и без особой надежды ждать. Впервые за десятилетия никак нельзя сократить время самозаточения, заплатив сверх рыночной цены. Допустим, относительную безопасность еще можно купить – если ты в море на яхте, или на собственном острове. Но вот ускорить вынужденный экзистенциальный простой никак нельзя; время замедлилось из-за неучастия других, то есть остального мира. Выяснилось, что твое «незаметно пролетающее время» достигается только при участии других. Без общей гонки мира твоя личная скорость не имеет значения. Самые богатые и самые бедные, таким образом, оказались в круге созависимости: выяснилось, что «все зависят от всех» теперь буквально.
