Вперед, Европа! «Коллективный Запад» должен прекратить существование — правда, не совсем так, как того желает Кремль

Возвращение Дональда Трампа в Овальный кабинет было встречено в мире с восторгом. В мире, чаще всего характеризуемом как «второй», «ново-многополярный», «глобально-южный» и упоминаемый через запятую с блоками вроде БРИКС или ШОС. Лидеру-популисту рукоплещут в Индии, Саудовской Аравии, России, Китае, Бразилии, ЮАР, Турции и других «развивающихся» локациях, предвосхищая смерть либерального мироустройства и ослабление позиций Запада. Второму важнейшему компоненту которого — Европе — такие перспективы оптимизма отнюдь не внушают.

Страны Евросоюза, Швейцария, Великобритания и традиционно прозападная Южная Корея — это, по результатам масштабного опроса Европейского совета по международным отношениям, единственные очаги скептицизма относительно «Трампа 2.0». Чему есть две причины — утилитарная и экзистенциальная.

Первая сводится к тому, что Трамп представляет реальную угрозу существующей с середины XX века модели евроатлантической безопасности. Это человек, который готов поощрять Россию «делать все, что она, черт возьми, хочет» с европейскими союзниками США по НАТО в случае, если они не увеличат расходы на оборону. Который «не исключает» военного вторжения на территорию одного из таких союзников для ее последующей аннексии. Который, выступая с предложением к странам-членам ЕС о повышении оборонных трат до фантастических 5% ВВП, параллельно рассуждает о торговой войне с блоком.

Человек, который вновь выходит из Парижского соглашения об изменении климата (будучи президентом второго после Китая мирового загрязнителя) и отказывается от зеленого курса, которому ЕС следует седьмой год. Чей вице-президент считает прекращение поддержки НАТО адекватным ответом на европейские нападки в сторону «X» Илона Маска. Кто, в свою очередь, пользуясь беспрецедентной близостью к Трампу, проводит в своей соцсети опросы об «освобождении народа Великобритании от тиранического правительства», призывает немцев голосовать за «Альтернативу для Германии» и вскидывает руку в подозрительном подобии римского салюта на радостях от инаугурации Трампа.

Вашингтон, 20 января 2025 года. Илон Маск вскидывает руку в «римском приветствии» на трибуне стадиона Capital One Arena во время инаугурации президента США Дональда Трампа

REUTERS/Mike Segar/ Scanpix

Вышеперечисленное можно списать на поствыборную экзальтацию и свойственный ей эпатаж, чей размах вскоре столкнется с реальностью, и истории про Гренландию, Панаму и прочие 51-е штаты будут вспоминаться с недоумением. Даже если так, это нисколько не повлияет на вторую — куда более глубокую — экзистенциальную причину европейско-американских противоречий. И сводится она к тому, что стилистически и идейно политикон США 2025 года — это, в контексте ЕС, ужасающая антиутопия.

À la carte против либерализма

В инаугурационной речи Трамп много говорил о том, что его вступление в должность знаменует начало «золотого века» и «революции здравого смысла», как Америка под его руководством станет «предметом зависти каждой нации». И, опять же, отчасти так оно и есть: подобное видение мира близко многочисленным поклонникам Трампа в Индии, Турции или России. Где его типаж харизматика-мачо вызывает такой же отклик, как и его интерпретация слогана «Америка превыше всего». В переводе на хинди, турецкий или русский неожиданно звучащий как à la carte.

Французская фраза с гастрономическим бэкграундом в политическом контексте означает простор для суровой прагматики. А-ля карт можно заказать стейк без гарнира и салата, а можно — выбрать себе в международные партнеры одновременно Россию, Иран, США, ЕС и КНР. Тенденции таковы, что заказ подобных «отдельных» блюд за один стол с каждым годом будет все больше нормализовываться. С одним условием, что заказчик исправно уплачивает импортные пошлины.

«20 января 2025 года знаменует символический конец глобального неолиберализма. Оба его компонента исчезли.

Глобализм превратился в национализм, неолиберализм сохраняется лишь в экономике. Его социальные элементы — расовое и гендерное равенство, свободное перемещение рабочей силы, мультикультурализм — мертвы.

Остались только низкие налоговые ставки, дерегулирование и культ прибыли», — написал сербско-американский экономист Бранко Миланович в своем Substack.

С мнением о конце неолиберальной эпохи согласно бесчисленное множество обозревателей и президент важного ее символа, Всемирного экономического форума. «Мы находимся в точке перегиба вроде тех, что были в 1918-м, 1945-м или 1989-м году — находимся между порядками. У нас был один порядок, на подходе новый, но мы точно не знаем, где он», — рассказал Бёрге Бренде Time.

Мы действительно не знаем, где этот порядок и когда он окончательно вступит в свои права, но мы можем судить о его характере по симптомам перемен. Их, на мой взгляд, два ключевых:

— триумф диктаторских режимов, особенно яркий на фоне неспособности «свободного мира» им противостоять и роста толерантности к авторитаризму нового типа — на первый план выносящего финансовые интересы, а не идеологию, что делает подход à la carte особенно удобным;

— вытекающий из первого симптома триумф национал-консерваторов: от Виктора Орбана до Дональда Трампа, от «Альтернативы для Германии» до «Грузинской мечты». Всех их объединяет желание либо самоустраниться, либо поскорее заморозить все внешнеполитические неурядицы, — как следствия просчетов прежнего миропорядка, — чтобы сконцентрироваться на локальных вопросах. Желательно изолировав их от всяческих глобалистских и мультикультурных веяний.

Будапешт, 20 января 2025 года, участник манифестации у посольства США держит плакат с портретами Трампа и премьер-министра Венгрии Виктора Орбана

REUTERS/Marton Monus/ Scanpix

Если, по Бёрге Бренде, предыдущий перегиб случился в 1989-м — с краха социалистического лагеря, падения Берлинской стены и фигуры неизвестного бунтаря на площади Тяньаньмэнь — новый, в 2025-м, начинается с обратных процессов. США уходит в тень как либеральный гегемон и увлекается внутренней «революцией здравого смысла» и борьбой с мексиканскими картелями, СССР фактически возрождается в новом обличии, расползаясь через пророссийские режимы и военные вторжения, а героем нашего времени становится эксцентричный миллиардер-конспиролог. Миру в таких условиях нужна концептуальная альтернатива — и она у него есть.

Еврооптимизм-2025

Многие лидеры стран ЕС трактовали возвращение Трампа как сигнал о том, что отныне Европе не стоит полагаться исключительно на США и американское оружие в вопросах безопасности. Об этом за несколько минут до инаугурации говорил Эмманюэль Макрон, а незадолго до выборов — польский премьер Дональд Туск: «Каким бы ни был исход, эпоха геополитического аутсорсинга закончилась».

Это осознание должно распространяться далеко за пределы военного дела, потому что «золотой век» американского президента может представлять для ЕС как проекта серьезную опасность. Не вполне понятно, как он трансформирует США за четыре года, но в случае с объединенной Европой последствия аутсорсинга трампистских тенденций более очевидны — она лишится «объединенного» прилагательного.

Европа в том виде, каком мы ее знаем, — с демократией, правами человека, без внутренних границ и конфликтов, — возникла лишь как итог Второй мировой войны и укрепилась после завершения Холодной. Такое состояние этой части света сейчас воспринимается как нечто естественное, но еще совсем недавно все было иначе. Настолько, что одного из отцов-основателей Европейского союза Робера Шумана хотят причислить к лику святых за сотворение чуда, то есть институтов, обеспечивших Европе «длительный период стабильности и мира».

Это не какие-то абстрактные институты, а последовательная экономическая интеграция стран на взаимовыгодных условиях, к которой может присоединиться любой новый участник, соблюдающий строгие требования к своей, национальной политической системе.

Пока что это первая модель существования Европы, сдерживающая десятки стран и исторических непримиримых противников от новых войн и диктатур. И Трамп для такой модели — очень вредный пример.

Что будет, если внутри ЕС возникнет политик персоналистского толка, который возомнит себя моральным арбитром, с авторитарной категоричностью рассуждающим о вопросах вроде экологии и количестве гендеров? Который будет общаться с партнерами на языке торговых войн, чьи помощники будут обзывать их тиранами, а участие в военных альянсах будет рассматриваться через сугубо финансовую призму? Будет современная Венгрия — единственная в Евросоюзе страна, которую Freedom House характеризует как «частично свободную» и «гибридный режим».

Человек, который ее таковой сделал, считает, что президентство Трампа поможет правоконсервативным политикам «оккупировать Брюссель». Речь идет о, например, словацком премьере Роберте Фицо, который бесконечно выступает за компромиссы с Россией, или о той же «Альтернативе для Германии», для которой Владимира Путина как проблемы тоже попросту не существует. Главное — разложить по почтовым ящикам немцев с эмиграционным прошлым «билеты на депортацию» и бороться с гендерными исследованиями в университетах, а в войне в Украине повинно НАТО. Напомню, что на поддержку таких политиков все свои медиаресурсы сейчас бросил Илон Маск.

Из-за чего канцлер ФРГ Олаф Шольц небезосновательно считает его «угрозой демократическому развитию Европы». Невообразимом в отрыве от либерально-демократических принципов, на которых построен ЕС и которому противостоят евроскептики, симпатизирующие миру à la carte. Где можно одновременно состоять в НАТО, закупать газ у России, в центре Европы воюющей и провоцирующей в ней миграционный кризис, и попутно само НАТО в этом и обвинять. Это мир победившего морального релятивизма, в котором больше не будет гегемонов, идеологий, Запада и Востока — будут только торговые партнеры и диктатуры.

И современная Европа представляется самым подходящим игроком, способным против этого выступить. Вопреки всем внутренним противоречиям, она остается политической формацией, где обобщенные «западные ценности» обрели наиболее гуманное и привлекательное выражение. «Европа смягчила самые суровые грани капитализма… в важных отношениях превзошла США по уровню благосостояния. Европейские младенцы реже умирают… европейцы дольше живут, а жители Северной Европы работают меньше американцев», — писал колумнист The New York Times Николас Кристоф.

Такое видение мира разделяют даже те люди из развивающихся стран, которые стали фундаментом глобальной поддержки Трампа. Как показал опрос Европейского совета по международным отношениям,

респонденты по всему миру скорее тяготеют к западным, а не китайским или российским стандартам жизни, и с удовольствием выбрали бы страну ЕС или США как направление для переезда.

Проблема в том, что эти стандарты люди не ассоциируют с Евросоюзом как политическим проектом и не конвертируют их высокую оценку в поддержку либеральных сообществ.

И жизненно необходимым для ЕС (который, к слову, по-прежнему рассматривается в мире как игрок, равносильный Китаю и США) является донесение до публики нарратива о том, что уровень жизни и мобильности, которым наслаждаются европейцы, обусловлен его либерально-демократической — анти-трампистской, анти-орбановской и анти-AfD-шной — сущностью. Это — идентичность ЕС, без которой он рискует раствориться в коллективности популистского MAGA-Запада.

Лондон, 20 января 2025 года. Сторонники Республиканской партии США следят за инаугарацией Трампа на телеэкране в пабе

REUTERS/Marton Monus/ Scanpix

Немецкий философ Юрген Хабермас еще в 2003-м, на фоне начала войны в Ираке, писал о том, что Европе следует объединиться вокруг единой ценностной платформы в противовес США, все больше подверженным сомнительным доктринам внешней политики. Это мера, которая, — если у европейских лидеров хватит политической воли на ее реализацию, — может сделать ЕС более самостоятельным и менее уязвимым ко внутренним и внешним угрозам.

Именно об этом в апреле говорил Макрон, призвавший Европу перестать саму себя недооценивать и вспомнить, что «мы не просто маленькая часть Запада… мы не такие, как остальные — это не просто кусок земли, это концепция человечества».

Чтобы эта идея стала массовой, ЕС предстоит провести колоссальную работу над ошибками: обрести оборонную независимость, стать более привлекательной для миграции специалистов (в том числе из США), сбросить сдерживающие экономический рост оковы — «пока Америка внедряет инновации, Европа регулирует» — и менее стеснительно об этом рассказывать, создав европейский аналог Информационного агентства США.

Потому что на фронтах информационной войны, где с одной стороны расположились диктатуры без каких-либо моральных ограничений, а с другой — Трамп и Маск с колоссальным присутствием в медиа и ручными социальными сетями, используемыми как инкубаторы для правых популистов, европейский голос звучит неприлично тихо. Настолько, что его не слышат даже европейцы.