Ирина Прохорова. Фото: Фонд Михаила Прохорова.
— Как бы вы прокомментировали иск Генпрокуратуры о ликвидации «Мемориала»? Какими будут последствия для общественной жизни в России, если этот иск удовлетворят?
— «Мемориал» — это символический фундамент новой России, возникшей после распада Советского Союза. Именно эта просветительская организация воплощает в себе главные принципы правового и справедливого общества: отрицание государственного насилия, уважение к человеческой жизни и достоинству. Попытка реабилитировать былые преступления, т.е. вернуться к тоталитарной системе управления, ведется силовыми структурами давно. Вспомним, что гонения на «Мемориал» начались в середине 2000 г. Последние несколько лет мы были свидетелями процесса агрессивного разрушения основ постсоветской жизни, похоже, вступающего в решающую стадию.
Я не теряю надежды, что здравомыслящая часть общества отстоит «Мемориал». Если все же его закроют, то, конечно, работа по сохранению исторической памяти не исчезнет, она будет продолжаться, но с гораздо большими издержками и рисками, в ситуации информационной блокады. Главным трагическим последствием этого преступного деяния я вижу в отбрасывании общества далеко назад — к официальной легитимации государственного беззакония, с чем придется бороться долгие годы.
Очень жаль, что полная и окончательная десталинизация не стала главным направлением государственной политики в 90-е годы. Теперь придется по сути начинать все сначала.
— Фонд Михаила Прохорова много лет поддерживает театральный фестиваль «Территория», который недавно завершился в Москве, и фестиваль нового европейского театра NET, стартовавший в начале ноября. Оба фестиваля находятся в современном европейском контексте. Но общероссийский контекст — он совершенно другой, и признаков разрешения этого ценностного конфликта на ближайшие годы не видно. Как вы себя чувствуете в этом конфликте?
— Я старый советский человек и, собственно, в этом конфликте бОльшую часть жизни и прожила. Такой разрыв между динамичной жизнью общества и консервативной общеполитической повесткой — ситуация для меня не то, чтобы новая. Скорее я бы рассматривала первые 15–20 постсоветских лет как некоторое исключение из правил. Возможно, поэтому я меньше поддаюсь пессимистическим настроениям, нежели молодые люди, которое сравнивают нынешнюю ситуацию со временем их детства, которое прошло в атмосфере свободы. Знаете, старожилы помнят времена, когда никакая форма независимой деятельности не была возможна. Печально и больно наблюдать за очередными попытками государства навязать обществу тотальный контроль, но, как уже не раз было в нашей истории, жизнь в конечном итоге побеждает смерть неизвестным науке способом.
В сущности мы вписаны в общий мировой тренд — в консервативный поворот западного мира. Современная культура пытается осмыслить эту драматическую ситуацию и судьбу человека в универсуме, где сворачиваются индивидуальные свободы. В этом смысле, как бы мы ни пытались изолироваться от всего света, все равно мы решаем те же самые вопросы, правда, с учетом местной специфики. Россия — страна радикальной культуры, недаром у нас такая великая литература гротеска.
— И тут никак нельзя не упомянуть пандемию. Насколько можно судить по европейским СМИ, в странах, где были самые жесткие локдауны — во Франции, Германии, Италии — люди после отмены карантина испытывали страшную жажду культурных событий. В России ситуация немного другая, но новый локдаун вводился на прошлой неделе по всей стране. Как новая реальность отражается на проектах фонда — да и в целом на культурном процессе, с вашей точки зрения?
— Конечно, локдаун вносит существенные коррективы в социальную жизнь и в жизнь фонда, главной целью которого является поддержка культуры. В 2020-м году мы были вынуждены отменить два больших проекта — фестиваль «Театральный синдром», который мы много лет проводим в Красноярском крае, и самый наш амбициозный проект, КРЯКК — Красноярскую ярмарку книжной культуры. В прошлом году мы провели ее онлайн, чтобы по крайней мере обсудить феномен новой этики, которая была выбрана главной темой культурной программы ярмарки. В этом году нам удалось-таки провести фестиваль «Театральный синдром» в Красноярске. Он прошел с совершенно оглушительным успехом. Видно, как люди истосковались по культурным событиям. Конечно, онлайн все-таки спасал людей, особенно когда все музеи и театры мира открыли все свои богатства. Это здорово! Но было видно, какой восторг у людей сейчас вызывает просто возможность пойти в театр. Разумеется, мы привезли главные хиты сезона — например, спектакль «Горбачев» Театра наций («Отдел культуры» рассказывал об этой постановке) . Был абсолютный аншлаг, после нам писали совершенно невероятные восторженные отзывы. Это великолепный спектакль, но я думаю, сказывалась ещё и нехватка полноценной культурной жизни из-за ковида. И уж совсем невероятно, что в таких невероятно сложных обстоятельствах мы провели и Красноярскую книжную ярмарку! Чудеса все-таки бывают на белом свете.
Хочу заметить, самое ценное, что в нашей стране всегда было, есть и, видимо, будет, вопреки всем антиинтеллектуальным веяниям — это невероятная тяга людей к образованию и к культуре. Их высокий статус в обществе очень часто недооценивается людьми, включенными в культурную индустрию. До сих пор живучи странные предрассудки, что большинство людей не способны по достоинству оценить современные художественные эксперименты, что широкая публика якобы не созрела до утонченных эстетических переживаний. Мой опыт, не только издательский, но и благотворительный, показывает, что это — глубокое заблуждение. Это часто мешает заниматься настоящей просветительской деятельностью, потому что все время кажется, что надо снисходить до какого-то мифического «простого человека», которого в природе не существует.
Евгений Миронов и Чулпан Хаматова в спектакле «Горбачев»
Театр наций
Фонд Михаила Прохорова был создан в 2004 году. Практически это была еще доинтернетная эпоха, вернее, самое ее начало. Традиционный информационный разрыв между столицами и регионами еще был довольно силен, к тому же усугубленный распадением культурных связей в сложные 90-е годы. Поэтому фонд своей главной стратегической задачей поставил поддержку культуры в российских регионах, сделав опорным пунктом Красноярский край. К слову сказать, в те годы подобные идеи были совершенно не популярны. А сейчас мы видим — это мощный тренд. Я очень рада, что многие корпоративные и частные фонды работают в регионах, и поддержка местного сообщества стало важной частью их благотворительной деятельности.
Мы задались целью выстроить систему поддержки местных культурных инициатив таким образом, чтобы восстановить полнокровную культурную жизнь в регионе. Это предполагало возобновление творческого обмена опытом, т.е. театральные гастроли, встречи с деятелями культуры, научно-популярные лекции, мастер-классы, грантовые конкурсы. Мы старались познакомить аудиторию с лучшими образцами современного искусства, показать, как оно взаимодействует с классикой, как и почему меняется художественный язык осмысления реальности. И надо сказать, что местное сообщество быстро откликнулось на нашу деятельность и позитивной реакцией на новое знание, и собственными интересными проектами. Разумеется, наступление интернет-эпохи нам серьезно помогло сократить неравенство в свободе доступа к культуре между столицами и регионами.
— Для Фонда Прохорова Красноярский край по-прежнему остается базовым регионом?
— Я бы сказала, что да. Изначально мы начинали работать вообще только в Норильском регионе, потом адаптировали программу, которую мы разрабатывали на маленькой территории, ко всему Красноярскому краю. Сейчас многие конкурсы и проекты распространяются на всю страну.
Приведу пример. Одно из главных направлений деятельности фонда — это поддержка театра. У нас есть собственный театральный фестиваль, о котором я говорила — «Театральный синдром», мы с 2015 года генеральные партнеры фестиваля «Территория», с 2009-го — генеральные партнеры фестиваля NET, мы поддерживаем межрегиональный театральный фестиваль «Ново-Сибирский транзит», делаем очень много проектов в партнерстве с «Золотой маской», поддерживаем фестиваль молодой драматургии «Любимовка» и т.д. И все-таки самое важное для нас — это конкурс «Новый театр»: мы даем гранты региональным театрам на новые постановки. И это очень важно, потому что театры находятся в зависимости от кассового сбора. Государство объективно не может на 100% их субсидировать, и театры боятся рисковать: вдруг их ждет коммерческое фиаско. Но если театр отказывается от художественного эксперимента, то начинается стагнация институции. Грант дает возможность пригласить талантливого режиссера, поставить оригинальный спектакль, не тратя скромные бюджетные деньги. Сначала конкурс действовал только в Красноярском крае, потом — в нескольких регионах, сейчас он охватывает практически всю страну. Мы с радостью видим, как многие поддержанные нами театры попадают в поле зрения «Золотой маски», получают награды и т.д.
Для нас важна системная поддержка культуры, потому что культура — это индустрия. И не всегда достаточно поддерживать только фестивали, необходимо помогать развитию профессиональной театральной среды и, прежде всего, театральной критики. Поэтому мы поддерживаем журнал «Театр», возглавляемый ведущим театроведом Мариной Давыдовой. Эту же задачу выполняет конкурс «Школа культурной журналистики», который мы в течение многих лет проводим совместно с фондом «Про-Арте». Это программа повышения квалификации региональных журналистов, пишущих о культуре.
Когда занимаешься благотворительностью, надо понимать, что плоды твоих трудов — это отложенный эффект. Если мы хотим фундаментальных позитивных изменений в обществе, то пока общий культурный уровень не вырастет, серьезные перемены невозможны. Должна быть революция в сознании, чтобы потом эти изменения перешли на уровень экономики и политики. Поэтому мы работаем на будущее и, возможно, результаты нашей деятельности в полной мере и не увидим. Но если это не делать сейчас, то ничего и не изменится.
— Тут вспоминается недавняя история с Оксаной Васякиной, когда тульские власти отменили литературный фестиваль с её участием из-за кампании православных активистов — их возмутила её сексуальная ориентация. Васякина позиционирует себя как квир-писательница, вы в своем издательстве «Новое литературное обозрение» издали её первый роман «Рана»…
— Это печальный пример, когда стараниями пропаганды маргинальная тема, законодательно вполне решенная в начале 90-х годов, вырастает до грандиозных размеров и заслоняет подлинные социальные проблемы, требующие безотлагательного решения. Для того, собственно, и раздуваются фантомные страхи, чтобы канализировать недовольство общества в ложные русла. У нас воцаряется атмосфера страха, когда по доносу оскорбленной псевдодобродетели государственные мужи стремятся перестраховаться, даже не разобравшись в ситуации. К сожалению, тульская история совсем не первая, вспомните теперь уже давний скандал с режиссером Тимофеем Кулябиным в казалось бы культурном городе Новосибирске.
Что касается «Раны» Оксаны Васякиной, то для меня это прекрасный роман о драматических взаимоотношениях матери и дочери: о страданиях ребенка, которому кажется, что он нелюбим самым дорогим ему человеком, бесконечные попытки завоевать внимание и любовь матери, отторжение от нее в юности, переживание ее смерти и окончательное с ней примирение. Это современная вариация романа воспитания: мучительное взросление, столкновение со своей инаковостью, обретения себя через преодоление утраты.
Поэтесса Оксана Васякина. Фото: Алиса Никулина
Если вернуться к культурным скандалам, то они ведь проистекают не только в результате идеологического давления сверху, но и из-за общей консервативности общества, которое во многом еще остается носителем позднесоветских этических и эстетических взглядов. В этой системе координат государственный произвол воспринимается если не как норма, но как неизбывные устои жизни, с которыми бессмысленно бороться, зато открытость миру, индивидуальная свобода, телесность, радость бытия воспринимаются с подозрением как признаки нелояльности. Эта ситуация постепенно меняется с приходом в социальную жизнь новой генерации, но последнее советское поколение пока еще составляет большинство населения и занимает ключевые посты во власти.
Конечно, можно просто посылать проклятия несовершенству мира, но, мне кажется, чтобы бороться с консерватизмом среды, нужно понять его исторические корни.
Не будем забывать, что Советский Союз был изолирован от общемировой культурной жизни. Информация о новых течениях в науке и искусстве проникала в послевоенный период очень скупо, дискретно и доступны были весьма узкому кругу людей. Более того, даже знания, например, о классической культуре были весьма неполны в виду идеологических цензурных ограничений. Достаточно привести пример продолжающихся ретроспектив прославленных русских художников в Третьяковской галерее. Оказалось, что огромное количество работ никогда прежде не выставлялось, оставаясь в запасниках музеев, и только сейчас культурная общественность может составить себе полное представление о творчестве художников, казалось бы, признанных советской властью. Что говорить об авангарде, о разных модернистских направлениях в искусстве, литературе, музыке и т.д.
Парадокс ситуации заключается в том, что без хорошего знания и понимания классической культуры трудно объяснить людям суть современного художественного эксперимента, который всегда опирается на диалог и противоборство со сложившимися культурными нормами. Иными словами, главная проблема современной культуры — как познакомить публику с классикой.
Понимаете, современное искусство мобильно, легко конструируемо и презентируемо. Мы являемся партнерами целого ряда современных региональных биеннале, которые при сравнительно скромной финансовой поддержке в состоянии представить большое количество современных художественных проектов.
А сколько потребуется совокупных сил, финансовых и организационных вложений, чтобы привезти того же Серова в Екатеринбург, Красноярск, Владивосток? При необъятности нашей страны подобная задача по плечу лишь государству в партнерстве с крупными корпорациями, что не очень реалистично в нынешнем политическом контексте.
— Вам лично доводится дискутировать с государственными чиновниками, принимающими решения в сфере культуры?
— Конечно, мы все время взаимодействуем с Красноярской краевой и городской администрацией. Если вы проводите такие крупные акции, как Красноярская книжная ярмарка, вы не можете не контактировать с местной властью. Без ее административной и информационной поддержки, а также помощи в обеспечении системы безопасности невозможно инициировать и развивать масштабный социальный проект.
И надо сказать, что у нас на сегодняшний момент сложилось на редкость взаимовыгодное сотрудничество. Мэрия Красноярска предоставляет билборды для рекламы ярмарки, организует бесплатное автобусное сообщение, чтобы люди могли добраться в Экспоцентр «Сибирь», размещает информацию о КРЯКК на своем сайте. Красноярское министерство культуры помогает нам в контактах и переговорах с культурными площадками города, активно привлекает учреждения культуры к участию в ярмарке. Губернатор осуществляет общую координацию действий различных ветвей власти по помощи КРЯКК, он неоднократно решал проблемы, вызванные форс-мажорными обстоятельствами. Не могу не отметить, что все представители местной власти посещают ярмарку, активно ходят на наши концерты и театральные фестивали.
— С регионами понятно, а как с федеральным Минкультом?
— С федеральными властями у нас пока не было прямых контактов.
— И новых регионов вам не надо?
— Красноярск для нас — опорный пункт, где разрабатываются и тестируются важные проекты, которые потом распространяются и на другие регионы, а иногда и по всей стране. Это относится прежде всего к главным конкурсам фонда: «Новый театр», «Библиотеки лицом к образованию», «Школа культурной журналистики», «Академическая мобильность». Мы также выступаем партнером различных региональных биеннале современного искусства — Уральской, Ширяевской, Дальневосточной, Канского видеофестиваля и т.д. Фонд старается поддержать отдельные уникальные культурные проекты: Большой фестиваль мультфильмов, арт-площадку «Станция» в Костроме, фестиваль документального кино «Артдокфест» и т.д. Но в конечном итоге поддержанные проекты так или иначе возвращаются в Красноярск в виде театральных гастролей, кинофестивалей, частью культурной программы на КРЯКК.
Сцена из спектакля Яна Фабра «Изменчивая сила любви». Фото: Международный фестиваль-школа современного искусства «Территория»
Wonge Bergmann
— А что с финансированием всей этой деятельности? Увеличивается ли оно год от года или это постоянный бюджет, который был в последнее время?
— Да, в последние годы это постоянный бюджет, который ежегодно выделяет учредитель.(В 2019 году исполнительный директор фонда Ирина Прохорова-младшая рассказывала Republic, что годовой бюджет Фонда Прохорова составляет 300 млн рублей). Будет ли финансирование увеличиваться, это зависит от многих факторов. Но, понимаете, дело не в абстрактных больших или меньших суммах, а в том, как правильно распорядиться деньгами. Ведь в просветительской и благотворительной деятельности действует тот же закон, что и в медицине — «не навреди». И прежде чем приходить с дарами, нужно убедиться, не разрушите ли вы своими благими намерениями хрупкую инфраструктуру интеллектуальной жизни, исторически сложившуюся в регионе. Для поддержки культуры не всегда не требуются колоссальные средства, важнее правильно определить, куда и как инвестировать средства для получения результата.
— Кстати, в этом году фестиваль «Территория» впервые обратился к детям — во время школьных каникул проходила программа «Территория Kids». А российские власти в последние годы очень уж озабочены тем, что показывать и рассказывать детям.
— Фонд — генеральный партнер «Территории», но он не вмешивается в контент. Мы же не государство. Мы считаем, что «Территория» — важнейшая культурная и просветительская институция с высокой репутацией, возглавляемая ведущими театральными экспертами, и мы полностью доверяем их профессиональному выбору. Это очень важная эволюция фестиваля — дети должны с младых ногтей приобщаться к культуре, тогда у нас уменьшится количество эстетически обиженных и оскорбленных. Невероятно, насколько интенсивность и разнообразие современной культурной жизни не сопоставима с той, которая была в моем детством. По-хорошему завидую своим внукам.
— Можно сказать, что усилия Фонда Прохорова направлены в первую очередь на интеграцию современной культуры внутри России. А как насчет того, чтобы показывать современную российскую культуру за пределами России, особенно когда официальная Россия все больше и больше отгораживается от мира?
— Одной из основных задачей фонда была и остается интеграция российской культуры в международное интеллектуальное пространство. У нас есть несколько успешных международных проектов, среди которых особое место занимает грантовый конкурс Transcript — поддержка переводов русской художественной и гуманитарной литературы на иностранные языки. С момента учреждения конкурса в 2009 году по настоящее время мы поддержали около 1000 заявок из 51 страны. В течение нескольких лет, пока не был создан Институт перевода, это была первая и единственная на всю страну программа подобного рода. В английском Шеффилде несколько лет успешно развивается Центр Прохорова (Prokhorov Center), куда приезжают российские гуманитарии для работы и чтения лекций, а также приглашаются ведущие интеллектуалы во всего мира. Мы поддерживали зарубежные гастроли Театра Льва Додина, Театра Вахтангова, Театра наций, международные программы «Золотой маски». В 2010 году, объявленного годом культурного обмена между Францией и Россией, фонд организовал и триумфально провел в Лионе фестиваль «Неизвестная Сибирь», где представил как динамичное, талантливое современное российское искусство, так и не известную за Западе классику. Мы, в частности, пригласили на фестиваль Российский национальный оркестр под управлением Михаила Плетнева, который исполнил музыку Александра Глазунова. К нашему изумлению, оказалось, что об этом замечательном композиторе французы ничего не знали.
В начале 2010-х годов у нас были грандиозные планы по продвижению российской культуры в международную среду. Фонд подписал соглашение с Бруклинской академией музыки (Brooklyn Academy of Music, BAM) о совместном проекте — культурном обмене между американскими и российскими художниками. Мы провели первый фестиваль на площадке ВАМ, планировали привезли американцев на КРЯКК, но тут грянул Крым, и контакты стали сворачиваться.
Но я сохраняю сдержанный оптимизм, поскольку уверена, что традиционная для России «тоска по мировой культуре» переборет изоляционистские тенденции.
