Кременчуг, 27 июня 2022 года. Российская ракета попала в торговый центр, в котором, по данным Офиса президента Украины, находилось около 1000 человек. Представитель Воздушных сил Украины заявил, что удар был нанесен ракетой Х-22 с бомбардировщика Ту-22М3 со стороны Курска. Первый заместитель постоянного представителя России при ООН Дмитрий Полянский написал в Twitter: «Похоже, что мы имеем дело с новой украинской провокацией в стиле Бучи. Необходимо подождать заявления нашего Минобороны, но уже слишком много бросающихся в глаза несостыковок. Именно то, что нужно киевскому режиму, чтобы удерживать внимание на Украине перед саммитом НАТО». Минобороны России случившееся не прокомментировало.
t.me/warlife
В ночь на вторник газета «Аргументы и факты» опубликовала интервью заместителя председателя совета безопасности РФ Дмитрия Медведева, в котором он, в частности, заявил: «Цель спецоперации — дать отпор неонацистским, фашиствующим силам, которые пришли на Украине к власти и много лет терроризировали население республик Донбасса… Борьба идёт с омерзительными нацистами, экстремистскими группировками, отъявленными бандитами и иностранными наёмниками, которые к ним примкнули. Наши вооружённые силы наносят высокоточные удары по объектам военной инфраструктуры, а не по жилым зданиям».
В уголовной номенклатуре есть такая, овеянная веками славная профессия. На соответствующем языке она называется «вор на доверии». Ну, это такой не лишенный необходимого для профессии обаяния человек, который знакомится с вами в поезде, на пляже или где-нибудь еще, начинает с вами всячески дружить, втираться в доверие, а потом вас обворовывающий и исчезающий в неизвестном направлении.
Проблема доверия и недоверия, как, кстати, и проблема веры — проблемы вечные и неисчерпаемые, практически как атом. Поэтому стоит ли удивляться тому, что различные жизненные или социальные обстоятельства все время подбрасывают в эту достаточно болезненную тему все новых свежих дровишек.
В еще относительно мирные, кажущиеся теперь бесконечно далекими, а на самом деле совсем недавние времена многие, помню, изумлялись тому действительно загадочному обстоятельству, что так называемый «глубинный народ», с готовностью верящий в подлинность самых невероятных геополитических видений кремлевских или останкинских шаманов, совершенно не верил разнокалиберному начальству, отчаянно призывавшему его уколоться вакциной от ковида.
В то, что Америка с утра до вечера лелеет заветную мечту захватить и поработить матушку Россию, они с легкостью верят — и даже в силу индивидуальных логических способностей и образовательного потенциала воспроизводят это дело в частных или коллективных беседах за вечерним пивком с соседом по даче или в кресле у педикюрши. А в то, что прививка существенно снижала опасность заболеть или даже помереть от вредоносной заразы, они не верили и даже панически этого боялись.
На этот счет могут быть разные предположения. Одно из них не слишком лестно для упомянутого «глубинного народа» и его коллективного интеллектуально-нравственного потенциала.
Можно предположить, что они верят только тому, чего на самом деле не существует. Верят только сказке. А неуютной реальности — не очень.
В «Обломове» Гончарова есть такое поразительно точное наблюдение:
«И поныне русский человек среди окружающей его строгой, лишенной вымысла действительности любит верить соблазнительным сказаниям старины, и долго, может быть, еще не отрешиться ему от этой веры».
И там же:
«Нянька или предание так искусно избегали в рассказе всего, что существует на самом деле, что воображение и ум, проникшись вымыслом, оставались уже у него в рабстве до старости».
Носители мифологического сознания охотно верят тем, кто кормит их сказками, но при этом не очень-то доверяют им.
Кадр из фильма «Несколько дней из жизни И.И. Обломова» (1980, реж. Никита Михалков)
youtube.com/c/MosfilmRuOfficial
Парадокс вроде бы. Но нет, все правильно: вера — явление во многом мистическое, во многом иррациональное. Как и любовь. И ненависть. А доверие базируется на коллективном или персональном опыте, на искусстве убеждения.
Мифологическое сознание отличается от современного прежде всего тем, что носители этого типа сознания в своих умственных построениях или историософских пассажах безрассудно, безоглядно и даже в известном смысле презрительно игнорируют такую логическую и риторическую категорию, как доказательства.
Чтобы далеко не ходить за примерами, вспомним бесконечные заявления и интервью различных первых или вторых лиц государства, сомнамбулически повторяющих друг за другом мантры о «неонацистском режиме» в соседней стране.
Этот злополучный «неонацистский режим» в их риторических построениях выполняет функцию аксиомы, не нуждающейся в доказательствах.
Когда министр иностранных, допустим, дел на голубом, или на каком-нибудь еще глазу начинает фразу со слов «Те, кто поддерживают неонацистский киевский режим…», он даже не имеет в виду, что кто-нибудь может осторожно поинтересоваться, во-первых, тем, на чем базируется такая его убежденность в реальном существовании именно такого «режима». Во-вторых, тем, что господин министр понимает под словом «неонацизм». И, наконец, тем, верит ли он сам в то, что говорит.
«Где хотя бы одно доказательство, которое подтверждало бы эти серьезные, в общем-то, обвинения?» — не может не спросить тот или иной носитель современного типа сознания.
Сознания, наделенного совершенно неуместными с точки зрения нынешней российской реальности рудиментарными представлениями о том, что законы, правила приличия и система доказательств если и не существуют в данном конкретном случае, то они по крайней мере должны были бы существовать.
И будет, между прочим, глубоко неправ. Потому что главная проблема в этом контексте — это не проблема содержания того или иного высказывания, а проблема того предполагаемого адресата, в сторону которого это все и направлено.
И в таком случае нам не остается ничего, кроме предположения, что адресатами такого рода высказываний являются представители упомянутого мифологического типа сознания. А таких представителей в нашей фатально запаздывающей стране имеется очень даже внушительное количество — по крайней мере вполне достаточное для электоральных потребностей высокого начальства.
И тогда все встает на свои места и отпадает всякая нужда задавать дурацкие вопросы про какие-то там «доказательства». Доказательства! Выдумают тоже!
Доказательством, причем абсолютно неопровержимым, в данном контексте служит то обстоятельство, что этот заведомый для любого нормального человека мучительный бред произносит не кто-то там вообще, а тот или те, «кто надо». Если кто-то из них это сказал, то это так и есть. А иначе, — ну сами подумайте, — зачем бы они стали это говорить. Логично? А то нет!
Кадр из фильма «Несколько дней из жизни И.И. Обломова» (1980, реж. Никита Михалков)
youtube.com/c/MosfilmRuOfficial
