Главный фасад бывшего дома Мирза-Реза-хана в Боржоми, ныне гостиница Golden Tulip
Фото из коллекции автора
Бор-жо-ми. Рай найденный, и — навсегда потерянный. Несмотря на здешние чудеса, всевозможные прекрасности и прочая, прочая, прочая… Не осталось и тут советского детства, ради которого ты летел издалека. Все это иллюзия, пыль, миф. Все это — твои иллюзии в частности — рассыпается, становится пылью и прахом больших надежд и завышенных ожиданий.
Музейная пыль… и иранский след
Но все-таки ты идешь в городской музей — и там тебя встречает детство во всей красе, ничего не изменилось — сон наяву; советский музей из прекрасного далека… Ну почему счастья всегда хватает так ненадолго? Сотрудница музея лет 35-ти смотрит на смартфоне российский сериал и высказывается однозначно: «Мы хотим дружить с Россией. Мы были счастливы, когда был Советский Союз». Иллюзии, иллюзии…
В Краеведческом музее Боржоми
Фото из коллекции автора
Но так на практике осознаешь, насколько расколото грузинское общество. А еще, когда поеду обратно в Тбилиси — грузинский мальчик с бабушкой будет сидеть рядом и смотреть русские «видосы» на Ютубе, придется сделать замечание, слишком громко (и глупо). Маршрутка останавливается, как будто для того чтобы я запомнил сей пленительный вид. «Пробка», — на чистом русском вздыхает мальчик. Бабушка кивает.
В музее, помимо наивных чучел обитателей окрестных лесов (лось, медведь, рысь), коллекции минералов, гербариев (мы с замиранием сердца смотрим на эти обломки рухнувшей империи) и дотошного описания «флоры и фауны Боржомского края», хранятся личные вещи императорской семьи Романовых. И они посреди этой советской ностальгии — ни к селу ни к городу. Форменная шизофрения, биполярное расстройство — как у всего нашего мира, впрочем… Их дворец в Ликани, в двадцати минутах ходьбы от центра, сохранился, стоит в листве одиноко, огороженный желтой ленточкой, чтоб знали, что «ведутся работы».
Чучела животных в Краеведческом музее
Фото из коллекции автора
И ровно напротив него — мост через Куру, ведущий к советской узкоколейке, тоже железный, весь какой-то костяной, с заклепками, с торчащими, известью выбеленными сухожилиями и ключицами, и «уключинами» (мы намеренно узурпируем сей термин, относящийся к лодкам), с которого открываются оглушительные виды ущелий и гор, и вода прямо под тобою, стремительно несется вперед, и на мосту стоит лавка, и сидя на ней кажется, что ты вместе с мостом плывешь по бурной этой реке… Кого я там только не встретил: и вежливых немцев, и американизированных иракцев из ОАЭ, а еще грузин и русских, никогда не здоровающихся первыми — таков ментальный рисунок, от которого немного отвык.
