Кажется, моя Римская империя — это Корея. Кажется, я думаю о ней действительно часто — может быть, каждый день. Кажется, я мог бы приводить какой-нибудь корейский пример в любых политических спорах, особенно в спорах о России.
Итак, загибаем пальцы:
Большой: одновременное существование Южной Кореи и КНДР убедительно доказывает глупость теории о национальном менталитете и предрасположенностях народа к демократии или диктатуре.
Указательный: отношения двух этих государств — мощнейший пример того, как могут существовать два народа с общей историей после жестокой войны.
Средний: сама по себе КНДР — наглядная иллюстрация теории о пользе изоляции и тотального импортозамещения.
Безымянный: кей-поп и дорамы. Образцовые явления глобализации национальной культуры.
Мизинец: корейский кинематограф. Пример того, как фильмы на иностранном языке с местными артистами укладывают на лопатки большой англоязычный Голливуд.
Все остальные руки-ноги уходят корейской кухне, автопрому, технологиям, северокорейцам в российской армии, рабочим в российской промышленности и строительстве, договору о всеобъемлющем стратегическом партнерстве с КНДР, культуре распития соджу и так далее и так далее.
В общем, новый номер Republic-Weekly — про Кореи. 25 июня Корейской войне исполняется 75 лет.
Открывает журнал, понятное дело, человек, который про этот полуостров больше всех знает и лучше всех говорит, по крайней мере на русском языке, — профессор Андрей Ланьков. Брать интервью у героя трехчасового Дудя — задачка не из легких, но Дмитрий Гончаров, кажется, смог спросить важное неспрошенное. Тем более что с тех пор как Андрей Николаевич побеседовал с Юрием Александровичем, Северная Корея стала нам сильно ближе: заключен тот самый договор о всеобъемлющем сотрудничестве, граждане КНДР воюют в Украине, и даже «Почта России» теперь доставляет туда посылки быстрее, чем в Европу. В общем, раз в несколько месяцев, кажется, полезно сверять часы российской диктатуры по Пхеньяну. Приятного чтения.
Ланьков — это про сейчас. Про то, с чего все началось, существует замечательная книга постоянного автора Republic, историка-корееведа и лектора университета Корё (Сеул) Федора Тертицкого. «Ким Ир Сен. Вождь по воле случая» — это исчерпывающее описание и личности одного из самых успешных диктаторов в истории человечества, и самой северокорейской диктатуры. В свежем Weekly мы с разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» публикуем фрагмент. Рекомендую, впрочем, им не ограничиваться, а прочитать этот труд целиком.
Вообще, история Корей — обеих, подчеркну — это многотомник мифов и легенд. Причем легенды зачастую касаются не только самого полуострова, но и других стран, которые участвовали в его общественной и политической жизни: Советского Союза, России, Китая, США. Один из самых загадочных эпизодов Корейской войны — обвинения в адрес американцев, что якобы именно они использовали там биологическое оружие. Этого никто не доказал, но никто и не опроверг. О том, что известно в этой темной истории, специально для Republic-Weekly рассказывает Василий Легейдо.
Мои любимые мифы про Корею, впрочем, относительно мирные. Например — про синефилию солнцеликого Кима. Говорят, что этот маниакальный тиран — страстный поклонник кино. Якобы из-за этого увлечения он даже выкрал в свое время из Южной Кореи режиссера Син Сан Ока, чтобы тот построил в Пхеньяне Чучхевуд. Фильмы, которые там снимаются, почти никто за пределами КНДР не видел, но разные невероятные истории с фабрики тоталитарных грез все-таки просачиваются регулярно. Мы решили рассказать одну из них — о том, как четыре американских перебежчика времен Корейской войны снялись в северокорейском аналоге «Семнадцати мгновений весны» и стали там суперзвездами. Лихой текст, не проходите мимо.
Куда лучше северного нам, конечно, известен южнокорейский кинематограф. Лучший в мире, возможно. Уникальный «Оскар», а до этого — «Золотая пальма» в Каннах и еще дюжина наград первого ряда «Паразитов» был даже не прорывом, а фиксацией величия. Южнокорейские режиссеры, каждый будучи, конечно, самостоятельной творческой единицей, вместе сформировали особый национальный стиль, сочетающий в себе ультранасилие и медитативность, политичность и философию, визуальные изыски и мемные диалоги. Пон Джун Хо, Пак Чхан Ук, Ли Чхан Дон, Ким Ки Дук — это уже не национальные феномены, а суперзвезды мирового кино. А ведь есть еще Хон Сансу, который снимает совсем другие фильмы, но удивительным образом не выпадает из общей южнокорейской традиции.
Не менее известны в мире и южнокорейские сериалы — дорамы. Чуть ли не самое популярное киноразвлечение на планете прямо сейчас. Хедлайнеры Netflix и прочих стримингов, лидеры по пиратским скачиваниям. В России у дорам даже есть свой собственный телеканал, один из самых популярных в кабельных пакетах. Экспорт дорам ежегодно приносит в корейскую казну 7–10 миллиардов долларов. Но кто-то может объяснить, что такое эти дорамы? Кто-то понимает, чем они отличаются от других сериалов, кроме страны производства?
Кто-то может. И кто-то понимает. Этот кто-то — легенда отечественной кинокритики Алексей Васильев. В последние годы он пишет мало, так что любой его текст — событие. Я очень рад, что это событие произошло в Republic-Weekly.
Кей-поп, дорамы и кино — настоящая мягкая сила Южной Кореи, огромная индустрия, участники которой не только приносят много денег экономике страны, но и становятся ее настоящими дипломатами за рубежом. А еще южнокорейская поп-культура — это территория, где, пожалуй, жестче всего в мире работает культура отмены. Поп-герои, они же айдолы, должны быть безупречными, а иначе — хейт в соцсетях, штрафы, увольнения, а то и уголовное наказание. Вот здесь журналист Артем Макарский рассказывает об этой, обратной стороне корейской культуры развлечений.
Открою редакционный секрет. Тема одного из следующих выпусков RW — дети. И последний материал этого номера — что мостик к следующей неделе. Недавно я прочитал в Financial Times текст о южнокорейской системе образования, одной из самых суровых в мире. Детей там готовят к поступлению в университеты с детского сада. Обескураживающее планирование и дикие нагрузки. Либо это что-то очень прогрессивное, либо что-то жестокое. В общем, я пересказал этот текст для читателей RW — почитайте и поделитесь, что вы думаете о такой практике. Норм, как говорится, или стрем.
Да и про остальные материалы не стесняйтесь, пожалуйста, высказываться. Знаете, чем журналист отличается от кошки? Кошке, как известно, доброе слово приятно, а журналисту — любое.
Ругайте на здоровье! До встречи через неделю.
