Фото: Andres Stapff / Reuters
Трудно представить себе страну более скучную, чем Уругвай. Скучную в таком же смысле, как поклонник, который солидный, добрый, внимательный, красивый – но не заводит. Скромный треугольник, зажатый между Аргентиной и Бразилией. Он и появился-то как государство потому, что две мощные державы под боком не смогли его поделить между собой. Уругвайским городам не хватает аргентинской изысканности, а его пейзажам – бразильской пышности. Плодородная равнина с откормленными коровами. Самая высокая гора – 500 м. Недраматичные пляжи, на которые соседи, впрочем, с удовольствием приезжают отдохнуть, потому что бразильцы могут спокойно поплавать, не опaсаясь за вещи, оставленные на берегу, а аргентинцы подустали от драматической живописности своих собственных пляжей.
Ровные чистые улицы, низкая преступность, развитая банковская система, привлекательный инвестиционный климат. ВВП на душу населения как в Восточной Европе. В рейтинге Transparency International Уругвай по восприятию коррупции на 20-м месте в мире (выше Франции и Израиля). Президент – самый бедный в мире, потому что отдает 90% своей зарплаты $12 тысяч в месяц бедным и предпринимателям, живет на ферме с хризантемами под Монтевидео (а не в президентском дворце) и ездит на стареньком «жуке». В Уругвае разрешены гей-браки, а также аборты (которые запрещены во всех странах континента, кроме Кубы). В общем, не Латинская Америка, а Швейцария какая-то.
Ничего удивительного, что именно Уругвай стал первой в мире страной, сделавшей то, что экономической науке известно уже лет 50: с наркотиками надо не бороться – их нужно легализовать. Уругвай пошел гораздо дальше Нидерландов, где на самом деле все наркотики запрещены. Там правительство просто допускает употребление марихуаны в строго определенных местах, кофе-шопах, лицами старше 18 лет, не более 5 г в день на человека. При этом производить, продавать, хранить, ввозить и вывозить марихуану запрещено.
В Уругвае всем этим будет заниматься государство. Оно создает реестр курильщиков, которые с помощью специальных идентификационных карт смогут покупать до 40 г в месяц каннабиса в аптеках, пожелавших участвовать в программе. Еще зарегистрированные смогут иметь до 6 растений марихуаны дома, а в промышленных масштабах ее будут выращивать частные компании. Также появятся специальные клубы, где можно будет растить и употреблять каннабис. Продажа марихуаны иностранцам не разрешена. Государство будет регулировать цены – сейчас $1 за грамм, что вроде бы ниже или равно цене на черном рынке. Следить за всем будет Институт регулирования и контроля оборота каннабиса.
Идея легализации марихуаны принадлежала тому самому удивительному президенту, 78-летнему Хосе Мухике. «Нет ничего красивого в легализации, но еще хуже – отдавать народ в лапы наркотрафика», – говорит он. Это была смелая инициатива, потому что 60% уругвайцев ее не поддерживают, обе палаты парламента одобрили законопроект с минимальным перевесом, и, уж конечно, Уругвай навлек на себя критику всевозможных международных организаций за «нарушение общепринятой политики в вопросе оборота наркотиков».
Эта политика на самом деле основана на абстрактном убеждении в том, что наркотики – зло и нехорошо государству на этом наживаться. Тем временем экономисты Кевин Мерфи и Гари Бэкер, а также их многочисленные последователи давно доказали очевидную вещь: если существует спрос на наркотики, будет и предложение. Когда государство борется с предложением, оно увеличивает его цену, в которую заложена опасность сесть в тюрьму, быть убитым членами конкурирующего картеля, взятки полицейским и прочие криминальные составляющие. Как ни парадоксально, чем лучше государство справляется с наркобаронами, тем они сильнее, ведь тем дороже наркотики и тем больше ресурсов концентрируется в их руках. Государство при этом ресурсы только расходует. Да, дороговизна и относительная недоступность наркотиков снижает спрос на них. Но того же самого результата можно было бы добиться другим путем, например высокими налогами.
В этом случае всю премию за высокий риск этого бизнеса государство забирает себе, ничем не рискуя, а, наоборот, зарабатывая. Оно при этом знает всех наркоманов в лицо, может контролировать качество продукта, и у него нет стимулов «подсаживать» подростков. Напротив, на вырученные деньги можно запустить кампанию о том, что косяк – это не круто.
Все то же самое многие страны уже успешно применяют к другому легкому наркотику – сигаретам. Хотя тот же самый Мерфи и говорит, что их бы как раз оставить в покое, потому что это самый выгодный для государства наркотик: на производительность в трудоспособном возрасте не влияет, а умирают курильщики раньше, так что и пенсию им меньше лет приходится платить. Тем не менее сигареты стоят дорого, на пачках печатают страшные картинки, реклама запрещена, курить нигде нельзя и не модно. И это работает. В развитых странах благодаря всем этим мерам удалось существенно сократить число курящих. Например, в Великобритании если в 1974 году курила половина взрослого населения, то теперь всего 16%.
Могли ли себе представить такое дамы с мундштуками из 1920-х? Пройдет несколько десятилетий, и дозу героина можно будет поставить в ближайшей аптеке. Тогда никто не вспомнит, что в начале пути был Уругвай, а ему и не нужна слава.
