Фрагмент обложки сборника рассказов Томаса Лиготти "Песни мертвого сновидца"
Penguin Classics
Первый сезон «Настоящего детектива» вышел одиннадцать лет назад, но забыть его не получается до сих пор. Зрителям надолго запомнилась мрачная атмосфера болотистой Луизианы: разрушенные церкви, опасные реднеки и, конечно, два суровых полицейских, разъезжающих по американскому захолустью в поисках убийцы со шрамами на лице. Но при всей огромной популярности сериала мало кто знает, что главным источником вдохновения Ника Пиццолатто, сценариста первого сезона и создателя культового нигилиста Раста Коула, стали книги Томаса Лиготти, пессимиста-затворника и единственного автора, способного побороться со Стивеном Кингом за звание «короля ужасов».
Жизнь Томаса Лиготти, наполненная хронической тревожностью, ангедонией, агорафобией, биополярной депрессией и сместью разных гипоманиакальных состояний, началась 9 июля в 1951 году в Детройте, главном индустриальном городе США. Молодость пришлась на период после нефтяного кризиса 1973 года, который буквально выжал все жизненные соки из его родного города. За следующее десятилетие население Детройта сократилось в несколько раз, а от фабрик и заводов остались лишь полуразрушенные фасады. В 1977 году Томас Лиготти закончил государственный университет Уэйна, потом устроился помощником преподавателя, а далее — заместителем редактора в журнале «Гримуар», где дослужился до главреда. В начале восьмидесятых он начал публиковать небольшие рассказы, которые принесли ему первую славу и три престижные для жанра ужаса премии Брэма Стокера (у Стивена Кинга их 13). В 1990-х писатель перебрался на юг, во Флориду, где живет по сей день в одиночестве.
Все эти детали выглядят скупо и блекло в сравнении с тем, что о себе рассказывал сам Лиготти:
«Учась в средней школе в 1960-х годах, я некоторое время тусовался в наркопритонах и гетто Детройта. Мне всегда нравилось зрелище заброшенных, ветшающих и тлеющих зданий и домов… Во многих своих рассказах я пытался сформулировать эту эстетику. Я приравниваю упадок и дряхлость к своего рода безмятежности, спокойному отказу от иллюзий будущего».
По собственным словам писателя, уже с детства он обладал слабым физическим и психическим здоровьем. Его болезни часто сопровождались лихорадкой и вызванными ею расстройствами восприятия: злобными лицами на потолке спальни, тенями в углах комнаты и фигурами, наблюдающими за ним из тёмных мест.
Также в подростковом возрасте у юного Лиготти обнаружилась склонность к депрессии. Мир был для него местом, откуда нужно сбежать. И он сбегал сначала с помощью алкоголя, а затем, в конце 1960-х, с помощью «всех видов наркотиков, которые только мог достать». В августе 1970 года у него случился первый приступ тревожно-панического расстройства, ставшего хроническим.
Между одиннадцатым и двенадцатым классом у Лиготти произошёл нервный срыв, повлекший за собой частые приступы паники и агорафобии, из-за которых которые уже невозможно было принимать наркотики в привычных объемах. Он начал искать другой способ побега от реальности и наконец нашел его в книжном отделе универмага. Ближе к поступлению в университет Томас Лиготти окончательно «завязал», но то, чем он увлекся, оказалось таким же страшным и затрагивающим. Заменой запрещенным веществам стал Говард Филлипс Лавкрафт, знакомство с творчеством которого во многом определило будущее Лиготти.
«Никто в мире нормальных людей не хочет, чтобы вы знали о существовании другого способа смотреть на вещи, кроме их собственного. Я имею в виду, что наркотики выбивали мое сознание из привычной колеи с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. До этого я много пил, но только когда начал принимать вещества, действительно начал думать обо всем серьёзно. Это, конечно, повергло меня в депрессию, как это обычно бывает с процессами мышления. Я всегда знал, в каком паршивом мире обречён жить. Отчасти это было подкреплено всей культурой хиппи, которая звучала в то время. Но это не шло ни в какое сравнение с Лавкрафтом, с его рассказами о космосе и вселенной. Теперь у меня был авторитет, человек, достаточно умный, чтобы стать писателем, в котором я нашел отголосок всего того, что меня угнетало и пугало в жизни. Ужас и ничтожность человеческого существования — лишь уютный фасад, скрывающий холодную бездну. Абсолютная безнадежность и тщетность всего сущего».
