Китайский миллиардер Хуан Гуанъю, суд над которым начался в четверг в Шанхае, по данным Forbes, был самым богатым человеком в стране вплоть до 2007 года. Его личное состояние оценивалось в $2,3 млрд. По данным китайского издания Hurun Report, он оставался самым богатым китайцем даже на момент своего ареста в 2008 году. Хуан до сих пор остается крупнейшим акционером сети по продаже бытовой электроники Gome, насчитывающей более 1300 магазинов. Свой бизнес он начал в начале 1980-х годов, будучи челноком: покупал электроприборы по низкой цене на юге страны и дорого продавал на севере. Хуан – последний в длинном списке крупных китайских бизнесменов, подвергшихся уголовному преследованию. Судебные процессы над бизнесменами сравнимого уровня идут в КНР практически непрерывно. Грубые подсчеты показывают, что китайским правоохранительным органам удалось за последние 5–7 лет обновить список топ-20 китайского бизнеса примерно на треть. Например, в 2003 году к 18-летнему тюремному заключению был приговорен Ян Бинь, второй богатейший человек в КНР. В 2004 году к 3 годам заключения приговорен шанхайский девелопер Чжоу Чжэнъи. В 2006 году к пожизненному заключению приговорен самый молодой участник китайского списка Forbes, глава Shenzhen Minglun GroupЧжоу Имин. В 2008 году к 12 годам заключения приговорен крупнейший акционер Shanghai Electric GroupЧжан Жункунь. В том же году на 12 лет посадили председателя правления Guandong Kelong Electrical Holdings Гу Чуцзюня. Обвинения в отношении представителей крупного бизнеса обычно стереотипны и включают в себя преступления, связанные с рынком ценных бумаг (например, инсайдерскую торговлю, как в случае с Хуаном), подделку корпоративной отчетности с целью получения кредитов, подкуп госчиновников. Масштабы уголовных преследований в отношении представителей крупного бизнеса в КНР, на первый взгляд, превосходят аналогичные репрессии в России, хотя деловой климат в КНР, как считается, существенно лучше российского. Это подтверждают и многочисленные рейтинги и опросы. Например, в рейтинге Transparency International Corruption Perceptions Index 2009 Китай занимает 79-е место с 3,9 баллов, в то время как РФ – 146-е место с 2,2 баллов. Подобная разница может навести на мысль, что ситуация в двух странах резко отличается. Но работы китайских экономистов позволяют в этом усомниться. Еще в начале 2000-х годов один из наиболее авторитетных китайских экономистов профессор университета Цинхуа Ху Аньган оценивал масштабы китайской коррупции в 13,2–16,8% от ВВП. По его оценкам, разворовываются 15–20% средств, выделяемых на государственные проекты. При этом лишь 6,6% чиновников, наказанных за преступления коррупционного характера, несли ответственность по уголовным статьям. В большинстве случаев даже такая уголовная ответственность была условной: доля условных сроков обычно превышает половину, в 2005 г. условное наказание понесли более 80% осужденных коррупционеров. Формально китайский УК весьма суров к взяточникам. Поэтому небольшое число дел, имеющих широкий общественный резонанс, вполне могут завершаться расстрелами, вызывающими столь бурный восторг и зависть российской общественности. Высокий уровень коррупции подразумевает, с одной стороны, наличие у чиновников и правоохранителей разнообразных рычагов давления на бизнесменов, а с другой – участие самого бизнеса в коррупционных схемах. При этом Китай не знает олигархов в российском смысле этого слова: никто из богатых китайцев не обладает политическим влиянием российских миллиардеров не только 1990-х, но и 2000-х годов. Таким образом, путь из списка Forbes на нары для китайских миллиардеров может быть довольно коротким. Достаточно привлечь к себе излишнее внимание, принять не ту сторону в чиновничьей интриге, подвернуться под политическую кампанию – и шансов на спасение будет очень мало, поскольку влияние бизнесменов на госорганы и СМИ ограничено. При этом, посадки китайских бизнесменов редко вызывают такой же всемирный резонанс, как дела против российских. Возможно, от Китая просто ждут меньшей правовой сознательности, или же больше щадят его репутацию как делового партнера. Ведь дело с ним иметь все равно придется: альтернативной мировой фабрики пока нет.