Владимир Милов: «Я не вижу никакой особой новой стратегии Кремля»

После довольно конкурентных выборов (и вишенки на торте в виде приглашения оппозиционеров на Валдай) сразу заговорили о некоей новой политической стратегии Кремля – дескать, вот, теперь все у нас будет по-новому, хитрые кремлевские стратеги начали игру в управляемую конкуренцию, из всех этих рассуждений делаются далеко идущие выводы и так далее. Позволю себе внести свои пять копеек в эту дискуссию как непосредственный участник выборного процесса, которому изнутри понятно немножко больше, чем рядовому наблюдателю.

Прежде всего, я не вижу никакой особой «новой стратегии Кремля». Я вижу маневрирование в непростых условиях, когда популярность власти в целом падает, но есть целый ряд соломинок, за которые можно ситуативно схватиться, – и успешно хватаются. Важно понимать, что у Кремля есть несколько рубежей обороны, из которых главным является контроль над регионами. Грубо говоря, губернаторские посты. В ходе кампании по выдвижению кандидатов мы с коллегами чувствовали, что особая трепетность проявляется именно в отношении того, будет или не будет оппозиция участвовать именно в губернаторских выборах. На все остальное смотрели откровенно расслабленно. Так что можно сделать первый вывод: все, что не касается прямой потери ключевых властных рычагов в виде губернаторских постов, Кремль волнует не так сильно.

Прямой риск первой потери контроля над регионом был только в одном случае – в Ярославле. Там не было губернаторских выборов, но зато был сильный политический лидер Урлашов, способный триумфально победить на выборах облдумы, а дальше добиваться досрочных выборов губернатора. Урлашов открыто заявил о губернаторских амбициях, а рейтинг действующего губернатора Ястребова, пусть и назначенного всего в прошлом году, ниже плинтуса. Ситуация становилась для Кремля опасной и грозила реальной потерей политического контроля над Ярославской областью. Самое большое, чего боятся власти предержащие, – цепной реакции, создания модели поведения для недовольных регионов, которые могли бы начать формировать антикремлевский «белый пояс» (по аналогии с «красным поясом» неподконтрольных Ельцину губернаторов-коммунистов в конце 1990-х). Если позволить этой схеме реализоваться один раз – избирается харизматичный оппозиционный мэр областного центра, потом он либо напрямую идет на губернаторские выборы, либо пытается получить контроль над региональным заксобранием и добиться досрочных выборов губернатора – последствия могут быть весьма неприятными для Кремля.

Если бы это удалось Урлашову и ему ничего за это не было бы, то был бы подан прямой сигнал самостоятельным политикам в других регионах – бороться за контроль над регионами можно. И сразу нашлось бы много желающих. Та самая цепная реакция, которой боится Кремль. Отсюда крайне решительные действия – арест, уголовное дело, отстранение и прочие ковбойские штучки. В этой ситуации хочется пожелать осмотрительности и выдержки Евгению Ройзману, который, очевидно, движется в своей политической карьере по той же модели, что и Урлашов. Можно ожидать, что к нему тоже попытаются применить традиционную для последних лет схему устранения со сцены популярных мэров областных центров, чтобы не допустить их дальнейшего движения по политической лестнице. Риски для Ройзмана высоки.

Второй рубеж – недопущение вырастания умеренной, если хотите, «новой системной» оппозиции. Именно из-за этого с использованием различных приемов из большинства выборных кампаний выдавили Прохорова. Я не собираюсь его хвалить, Прохоров проявил себя в ходе этих выборов, выразимся наиболее мягко, абсолютно не бойцом. Но, однако же, прохоровский вариант богатой, лояльной и умеренной оппозиции сам по себе являлся крайне привлекательным для представителей регионального истеблишмента, желающих бежать из «Единой России» и не рассматривающих для себя присоединение к надоевшим старым системным партиям. Поэтому «Гражданскую платформу» и разгромили, тот же Ярославль прямое тому подтверждение. Впрочем, с одной поправкой – сама «ГП» в силу некомпетентности своего руководства сделала для этого разгрома едва ли не больше, чем Кремль. Ну, там просто довольно улюлюкали, и все.

Тут скажу вещь, которая, может быть, кому-то не понравится, но тем не менее факт – Кремлю намного удобнее иметь в штатных оппозиционерах радикальных лидеров с Болотной площади, чем более организованную оппозицию нового типа, претендующую на системность. Поэтому, например, Борис Немцов в Ярославле не вылезал из областного телевидения, а его партия была единственной, кроме «Единой России», которой не срезали рекламные билборды, – а в отношении других перспективных партий, которые могли бы по-настоящему конкурировать с «ЕР» в регионе (ну хотя бы «Родины» или «Патриотов»), применялся настоящий административный террор. Власти выгодно показать жителям регионов – в данном случае ярославцам – что вот, оппозиция, это вот Немцов. С антирейтингом последнего он стратегически не опасен, так как власть в регионе ни он, ни его сторонники взять не смогут никогда. А вот не дать вырасти на системном оппозиционном поле чему-то умеренному, стоящему и перспективному – вот это была реальная задача не только на ярославских выборах, и мы с этим столкнулись по полной программе.

Третий рубеж – Москва. Самый сложный и одновременно самый простой. Простой потому, что власти явно смирились с тем, что у них уже не будет в Москве решительной поддержки, и тактика игры понятна – банальное «на удержание», игра от обороны. Но здесь у власти есть серьезное конкурентное преимущество, что и было обкатано и отработано на московских выборах: разыгрывать карту профессионализма против демагогии. Вырвавшаяся вперед по результатам московских выборов оппозиционная группировка поражена вирусом демагогии до мозга костей, их довольно легко бить на этом поле.

Сложность Москвы в том, что она не управляема по тем технологиям, которые можно применять в регионах. Например, в Ярославле арест и отстранение от власти Урлашова осуществлялись на фоне понимания того, что «население проглотит». Население не проглотило, но затаилось: не видя альтернативы такого же порядка, как Урлашов, взяло паузу, однако при появлении альтернативы обязательно припомнит властям все. Но в краткосрочном плане тактика сработала.

В Москве не сработает, и последствия чрезмерно волюнтаристских действий могут быть непредсказуемыми. Я лично четко видел, что в момент объявления досрочных выборов мэра власти двигались по сценарию «Собянин + 3», то есть три традиционных кандидата – от КПРФ, «СР» и ЛДПР – в вида гарнира, и будет вам. Но уже по ходу дела испугались, что это будет совсем уже неприлично, и решили добавить конкуренции. К которой оказались во многом не готовы.

Но не надо иллюзий – это была та же самая игра «от обороны», а вовсе не какая-то хитрая долгосрочная стратегия. В конечном счете главную цель никто не отменял, смотри пункт первый – терять власть в Москве Кремль не собирался. И не потерял – для того, чтобы доползти до фотофиниша, инерции собянинского имиджа хозяйственника хватило, а его главный конкурент реально бороться за второй тур не стал, затянув с подачей иска и распустив своих сторонников по домам. Это можно понять: Навальный сейчас будет купаться в этих 27%, для его стратегии, где центральным элементом является пиар, это лучший подарок за всю жизнь, зачем там какой-то геморрой со вторым туром и реальной борьбой за мэрское кресло. А власти такие вещи чувствуют, ой как чувствуют. Нутром, печенкой.

А что касается политической конкуренции – объективно это растущий запрос со стороны общества, а вовсе не какая-то хитрая придумка властей. Власти выкручиваются, обороняются, пытаясь и как-то среагировать на этот запрос, и контроль при этом не потерять. Началась хитрая позиционная борьба. И пока что для Кремля в ней диспозиция, увы, лучше. Взятый в оппозиции тренд на радикальные лозунги, поддержку радикальных лидеров, в целом наплевательское отношение к регионам, выдвижение на первый план пиар-фигур вместо реальных профессионалов, ставка на «волонтерские штабы» и «прямую демократию» вместо построения организованных партийных структур – все это дает Кремлю больше козырей в этой долгосрочной, многоходовой позиционной игре.

Зато все попытки создать кремлевским силам какие-то умеренные альтернативы на этих выборах были теми или иными способами задавлены. Если и есть сейчас какая-то стратегия, то она, скорее всего, вот в этом – давить умеренных и пропускать вперед радикалов. В Кремле прекрасно понимают, что русскому избирателю, условно говоря, не нужен Джулиан Ассанж. Ему нужна условная Меркель. Поэтому цель понятна – не допустить появления возможных Меркелей, сделать все, чтобы избиратели думали, что оппозиция – это сплошные Ассанжи, и не голосовали за них. Низкая явка избирателей в Москве – прямое подтверждение того, что такая линия приносит свои плоды.

Вот в таких непростых условиях приходится работать сегодня.