Итоги выборов-2014: единый день ритуального голосования

Избавленная в абсолютном большинстве случаев от реальной политической конкуренции избирательная кампания завершилась совершенно логичным образом: избиратель голосовал ногами, то есть не голосовал. Последовательно связанные друг с другом сверхжесткие требования регистрации кандидатов; лишение при регистрации льгот большинства партий и уменьшение числа партий, участвующих в основных выборах; отказы в регистрации наиболее сильным кандидатам от оппозиции; и, как результат, резкое снижение конкуренции и интереса к выборам фактически программировали именно такие последствия. 

Имитационная агитация без реальных оппонентов у глав регионов не могла реально мотивировать избирателей голосовать иначе, как по традиции (естественно, такой тип голосования предполагает доминирование явки в сельской местности, людей старших возрастов, а также различных административно зависимых категорий избирателей). Именно поэтому во многих регионах все силы были брошены только на одно: организацию явки любой ценой, для чего использовались массовое досрочное голосование, принуждение к участию в выборах административным путем, лотереи и тому подобное. Скандал следовал за скандалом: Санкт-Петербург, Татарстан, Алтайский край, Самарская область и так далее. Там, где намеки на конкуренцию были (а значит, нужна была не только явка, но еще и победа в один тур любой ценой, например в Республике Алтай), а также там, где явка требовалась выше, не гнушались и откровенными фальсификациями: круизное голосование, вбросы через голосование на дому, наконец, просто переписывание протоколов. Работали на максимальное повышение явки также массовые обзвоны избирателей и рассылка sms в день голосования (это массово происходило, например, в Москве), попытки проведения концертов на избирательных участках, распродажа возле участков дешевых овощей и прочее.

В условиях «явки ради явки» было уже не до общественной легитимности: вероятно, именно поэтому под выборы начался новый прессинг независимых общественных организаций, занимающихся электоральным контролем (в частности, «Голоса», который в регионах пытались не пускать на избирательные участки просто исходя из пресс-релиза пресс-службы Центризбиркома при отсутствии как позволяющих сделать это норм закона, так и постановлений ЦИК). Хотя, казалось бы, именно присутствие общественных наблюдателей придает выборам дополнительную общественную легитимность. Но было явно не до них, и в итоге всех титанических усилий с явкой все равно вышло негусто, особенно на самых важных выборах в столице, где избирали Мосгордуму. Такой низкой явки на выборах депутатов МГД не было никогда – 21,04% (для сравнения, в 2009 году – 35,63%, в 2005 году – 34,8%, хотя тогда сработала явная существенная накрутка, но и с ее учетом – не менее 25%, при этом при минимуме искажений на выборах мэра в 2013 году было 32,1%). На этом фоне в официальных СМИ провластные политологи несли что-то про где-то ими обнаруженную высокую явку, которая «демонстрирует единение народа вокруг власти».

Получилось как в старом анекдоте, когда один гражданин спрашивает другого на похоронах: «Как вы относитесь к ритуальной музыке?» Тот отвечает: «Я считаю, она должна быть исполнена». Фактически вместо выборов во многих случаях, называя вещи своими именами, осуществлялся сгон (привод или любой термин на вкус читателя) любыми методами избирателей на избирательные участки, где власть интересовало не столько их голосование (так как голосовать было почти везде не за кого), а просто само присутствие. 

Полученные во многих случаях главами регионов 80–90% голосов (на 8 утра 15.010.2014) лишь дополнительно подчеркивают девиантность произошедшего и снимают вопросы насчет честности результатов у любого, кто знаком с электоральной статистикой и данными о том, что бывает, а чего не бывает на нормальных выборах никогда. Вот как это выглядит в разных регионах: 

В Санкт-Петербурге Георгий Полтавченко получил 79,26%
В Оренбургской области Юрий Берг – 80,28%
Борис Дубровский в Челябинской области – 86,38%
Владимир Якушев в Тюменской – 88,02%
Вадим Потомский в Орловской – 89,17%
Алексей Гордеев в Воронежской – 88,75%
Андрей Бочаров в Волгоградской – 88,85%
Валерий Шанцев в Нижегородской – 86,93%
Александр Кокорин в Курганской – 84,9%
Владимир Владимиров в Ставропольском крае – 84,1%
Олег Королев в Липецкой – 81,8%
Александр Соловьев в Удмуртии – 84,8%
Алексей Орлов в Калмыкии – 88,05%
Рустэм Хамитов в Башкортостане – 82,17%
Даже у Андрея Турчака в Псковской области – 78,36%
Однако всех перещеголял Николай Меркушкин с мордовско-чеченскими 91,4% в Самарской области.

На этом фоне образцами скромности выглядят выборы: 

Владимира Городецкого в Новосибирской с 64,97%,
Виктора Толоконского в Красноярском крае с 64,28%,
Марины Ковтун в Мурманской с 64,7%, А. Михайлова в Курской с 66,8%,
Олега Кувшинникова в Вологодской с 62,98%. 

Меньше всего набрали Е. Борисов в Якутии (58,8%) и А. Бердников в Республике Алтай (50,63%). Причем в Республике Алтай, судя по всему, в реальности требовался второй тур, и исход, возможно, решило переписывание протоколов. Второе место занял мощно проведший финальную часть кампании бывший глава правительства республики В. Петров, который, по официальным данным, набрал 36,44% и оттеснил на третье место коммуниста В. Ромашкина с 7,72%.

Если посмотреть на имеющиеся пока предварительные данные (они могут поменяться, но уже незначительно), то очевидны все прежние закономерности:

Явка на персональных выборах (губернаторов, мэров) выше, чем на выборах представительных органов – это явная закономерность харизматической политической культуры. Явка в большинстве случаев выше там, где было несколько спаренных избирательных кампаний и имел место кумулятивный эффект электоральной мобилизации на выборах разных уровней. Явка выше в регионах более ярких и конкурентных избирательных кампаний.

Тем не менее, хотя эти закономерности сохраняются, как и в 2013-м, почти везде явка ниже на прошлых аналогичных выборах в регионе (даже если вычесть выборы, совмещенные в прошлые разы с федеральными), за исключением территорий явной электоральной аномалии (Башкортостан, Калмыкия, вошедшая с 2011-го в аномальную зону Республика Коми). Исключение из регионов, традиционно относительно нормально на общем фоне проводящих выборы, это Нижегородская область, где при этом сумма досрочно голосующих и голосующих на дому теперь вместе составила 22,7% от явки, и без учета этих категорий явка бы составила не 54,5%, а 42%. Обращает на себя внимание также уже отмеченная электоральная деградация Самарской области и Санкт-Петербурга. В Санкт-Петербурге досрочно проголосовало 23,38% от всех принявших участие в выборах, на дому – еще 2,7% от явки. Без учета этих спецкатегорий явка составила бы вместо 39,2% всего 30,02%, и это с учетом совмещенных губернаторских и муниципальных выборов.

Сравнительная явка по регионам на губернаторских выборах (в случае двух туров на прошлых выборах данные по первому туру)

Сравнительная явка по регионам, выборы депутатов заксобраний с применением полностью пропорциональной или смешанной системы (голосование за партсписки)

Судьба партий

Помимо борьбы за явку в отсутствие интриги и конкуренции выборы были также интересны судьбой системных партий, с которыми власть активно боролась в 2012–2013 годах, а потом, поняв, что переусердствовала, а новые игроки опаснее старых, бросилась их спасать и, наоборот, создавать максимум проблем новым проектам. Снижение конкуренции вроде бы должно было как раз системным партиям помочь: их технологи надеялись, что избирателям будет не за кого голосовать, и поэтому они выберут некую альтернативу от безысходности. Однако комплекс имиджевых и стратегических ошибок, дискредитация системными партиями себя в глазах протестного избирателя и попытки стать сторонниками политики властей сильнее, чем сама формальная партия власти, настолько подорвали доверие к ним протестного электората, что тот массово просто не пошел на выборы. Сами кампании партий были в большинстве случаев крайне неинтересными, повторяющими уже известные приемы, образы и лозунги. Зачастую не было следов даже таких шаблонных кампаний, и агитация ограничивалась хождением на бесплатные эфиры и собраниями актива. 

В результате явку формировали либо конформисты, голосующие за власть, потому что она власть, либо представители электоральных ядер партий. И поэтому результат иных партий оказался прямо пропорционален размеру этих ядер. Можно резюмировать: старые партии оказались в таком состоянии, что даже борьба власти с новыми партиями и новыми лидерами старым уже не помогает. За счет низкой явки растет процент партии власти, процент остальных падает, так как протестный избиратель бойкотирует выборы.

Неудивительно, что в таких условиях лучше других смотрелись коммунисты (их электоральное ядро существенно больше и стабильнее, чем у конкурентов), но и у них все тенденции падения результатов сохранились: просто другие системные партии падали еще больше.

Результаты КПРФ на выборах региональных парламентов такие:

Вновь обойдется без КПРФ Верховный хурал Тывы (3,34%), провались партия, несмотря на свою воинственно продонбасскую и антиукраинскую позицию, в Крыму (4,34%) и Севастополе (3,83%).

ЛДПР прошла в 8 из 11 избиравшихся с применением партсписков парламентов «старых» регионов России, а также в Госсовет Крыма (8,38%) и заксобрание Севастополя (7,3%), в которых стала, кроме «Единой России», единственной прошедшей партией. Вероятно, на фоне унылых кампаний иных партий даже привычный образ ЛДПР и ее лидера выглядел все же более ярко. В обычных регионах картина такая:

Не будет ЛДПР в парламентах Кабардино-Балкарии (4,54%), Татарстана (2,31%) и Тывы (1,46%).

Хуже всего из системных партий ситуация у «Справедливой России» – ее зависимость от протестного электората как наиболее приемлемой альтернативной власти партией была наибольшей, а рост антирейтинга и дискредитация партии в глазах оппозиционного избирателя, судя по всему, достигла катастрофического характера (см. недавнюю статью на Slon). В результате она прошла только в 5 региональных парламентов, причем среди них регионы со специфическим голосованием и ключевой ролью внутриэлитных соглашений: Кабардино-Балкария (10,61%) и Карачаево-Черкесия (6,03%), где партия и ранее была в местных парламентах, а на федеральных выборах при этом почти ничего не получила. В иных регионах:

В Крыму у партии, несмотря на все старания, 1,65%, в Севастополе 1,98%.

Почти нечем похвастаться «Родине», которая прошла только в Собрание депутатов Ненецкого АО с 5,51%. Ее агрессивный патриотизм и эпатаж не помог ни в Республике Алтай (4,76%), ни в Хабаровском крае (3,67%), а также в Тульской (2,49%), Волгоградской (2,18%) областях. Провалилась партия в Марий Эл (1,58%), Брянской области (1,48%), Кабардино-Балкарии (0,41%).

Единственный список «Гражданской платформы» на выборах региональных парламентов в Брянской области набрал лишь 0,66%. Утешить партию могут лишь местные выборы – горсовет Мурманска (7,05%) и горсобрание Элисты (11,71%). Из иных партий прошла «Гражданская сила» в Собрание депутатов Ненецкого АО с 5,12%, «Патриоты России» в Парламент Карачаево-Черкесии с 5,7% и Госсобрание Республики Алтай с 6,27%, а также Собрание представителей Владикавказа (17,66%). Российская партия пенсионеров за справедливость прошла в гордуму Благовещенска (7,61%).

Не удалось попасть в Волгоградскую облдуму КПСС Андрея Брежнева и Андрея Богданова (лишь 1,79%), хотя партии повезло ранее, в 2013-м, пройти в гордуму Волгограда. Всего две партии прошли в парламенты Тывы («Единая Россия» и «Справедливая Россия»), Татарстана («Единая Россия» и КПРФ), а также Крыма и Севастополя («Единая Россия» и ЛДПР).

Среди наиболее важных муниципальных выборов с применением партсписков картина такая:

Благовещенская городская дума:
«Единая Россия» – 40,11%,
КПРФ – 20,73%,
ЛДПР – 20,01%,
Российская партия пенсионеров за справедливость – 7,61%,
«Справедливая Россия» – 3,03%,
РОДП «Яблоко» – 2,96%,
«Патриоты России» – 2,21%. Горсовет Мурманска:
«Единая Россия» – 44,38%,
ЛДПР – 13,55%,
«Справедливая Россия» – 11,84%,
КПРФ – 10,4%,
«Гражданская платформа» – 7,05%,
«Коммунисты России» – 3,81%,
РОДП «Яблоко» – 2,52%,
«Родина» – 1,76%,
Трудовая партия России – 0,44%. Городское собрание Элисты:
«Единая Россия» – 46,67%,
КПРФ – 16,22%,
«Гражданская платформа» – 11,71%,
«Справедливая Россия» – 5,17%,
РЭП «Зеленые» – 3,97%,
ЛДПР – 3,5%,
«Патриоты России» – 3,23%,
«Народ против коррупции» – 1,79%,
РОДП «Яблоко» – 1,32%,
«Родина» – 0,89%,
«Гражданская инициатива» – 0,43%. Собрание представителей Владикавказа:
«Единая Россия» – 68,8%,
«Патриоты России» – 17,66%,
«Справедливая Россия» – 5,88%,
КПРФ – 2,95%,
«Коммунисты России» – 2,01%,
ЛДПР – 0,72%,
«Альянс зеленых и социал-демократов» – 0,66%,
РОДП «Яблоко» – 0,34%,
Народная партия «За женщин России» – 0,29%.

В целом ситуация на муниципальном уровне, особенно в городах с традиционно сильным протестным голосованием, остается более конкурентной и плюралистичной, чем на сильнее зарегулированных выборах регионального уровня. Это подчеркивает, что значительная часть проблем с политической конкуренцией носит рукотворный характер и является продуктом сознательного электорального манипулирования и законодательных ограничений. При этом очевидно, что сам избиратель, с учетом опыта и ошибок 2011–2013 годоа, становится более осторожным и разборчивым. С одной стороны, он публично приспосабливается и не желает с властью открыто конфликтовать, предпочитая игнорирование (что влечет проблемы с адекватностью соцопросов и рост числа «нормативных» ответов, когда респондент отвечает не то, что думает, а то, что от него, по его мнению, хотят услышать как искреннее одобрение), с другой, готов голосовать за альтернативу, только когда ощущает ее серьезность. Власть же воспринимает энтузиазм впечатленных пропагандой конформистов и тревожное ожидание и отчасти страх остальных как искреннюю всеобщую поддержку, переоценивая ее качество.