unsplash.com
Книга «Китайские дети. Маленькие солдатики» (выходит в издательстве «Синдбад») написала Ленора Чу, американка китайского происхождения, которая на длительное время переехала работать в Шанхай вместе с мужем и ребенком. Когда малышу было три года, Чу отдала его в местное государственное дошкольное учреждение, посчитав, что так будет только лучше.
«В ту пору мы были загнанными работающими родителями, – вспоминает автор, – я писатель, мой муж – радиожурналист. Мы исходили из принципа “с волками жить…”, а еще хотели привить нашему отпрыску немножко китайской дисциплины. Решение казалось очень простым. В двух кварталах от нашего дома в центре Шанхая находился детский сад “Сун Цин Лин” – то самое заведение, по понятиям состоятельных горожан-китайцев. Туда отдавали своих трех-шестилетних детей боссы Коммунистической партии, богатые дельцы, знаменитости и крупные торговцы недвижимостью».
Однако по мере взросления сына Чу, «продукт американской государственной школьной системы и культуры личного выбора», стала замечать некоторые странности в поведении ребенка. Мать начала испытывать тревогу и серьезные сомнения в принятом решении. Она поставила перед собой цель получше разобраться, с чем же ее семья имеет дело.
«Китайское общество не одобряет независимые исследования, но мною двигала мощная сила: родительское беспокойство. По иронии судьбы через четыре месяца после того, как мы прибыли в Китай, страна обнародовала впечатляющую новость в сфере образования: по результатам всемирных экзаменов PISA шанхайские подростки лучше всех в мире показали себя в математике, чтении и естественных науках. На своих первых экзаменах ученики приютившего меня города обскакали сверстников из почти 70 стран. “Шанхайский секрет!” – провозгласила New York Times. Президент Обама назвал это “ситуацией „Спутника“”, а президент Йельского университета в своей речи восхищался тем, что Китай строит национальную версию американской Лиги плюща – и создаст “всего-то лет за десять крупнейший в мире сектор высшего образования”. Однако то, о чем я читала в газетах, не очень-то совпадало с моим житейским опытом. Я стала замечать тревожные симптомы у нашего сына: привычку подчиняться».
– Вы – будущие хозяева этой страны, – говорила учительница Цю своим тридцати двум ученикам. – Вы – будущее родины, наша надежда. Если пойдете по ложной тропе – заведете страну в тупик.
Я пробралась в класс и уселась на задней парте; понаблюдать мне разрешил директор школы, знакомый моей ассистентки в исследовании. Ученики расселись попарно за металлические парты, выстроенные в три колонны от доски до задней стены. Меня всегда поражали китайские учебные помещения, больше напоминающие казарму, чем класс.
– Итак, поговорим об экзамене для госслужащих, – сказала учительница Цю. – Прошу вас высказываться. Почему тысячи людей стремятся стать государственными служащими?
– Потому что госслужба – «железная плошка»: надежная работа.
– «Золотая плошка», – уточнил другой ученик. – Сверхнадежная работа.
– Деньги! – предположила третья ученица, которая при этом сидела, вся съежившись. Стояла зима. На учениках поверх школьной формы были надеты толстые красно-серые пальто – в государственных школах обычно нет отопления, – так что все в буквально смысле дрожали над своими учебниками.
– Денег немного, зато стабильность! Хорошее соцобеспечение! – выкрикнул еще кто-то.
– А кроме того, можно наживаться, – прозвучало в классе.
– Наживаться? – повторила учительница Цю с удивлением. Оно возникло и у меня. В последние годы зарубежные журналистские расследования вскрыли миллиардные активы на банковских счетах и в фирмах-однодневках, принадлежащих членам семей нынешних коммунистических лидеров. Это было общеизвестно, однако я не ожидала, что школьники могут запросто обсуждать эту тему прямо в классе.
Учительница Цю сердито уставилась на юношу, тот немедленно перефразировал:
– Я хотел сказать: зарабатывать дополнительные деньги.
– Не болтай, – выговорила ему Цю, кивая в мою сторону. – Ты смущаешь учителя в классе. – Деликатное напоминание, что тут присутствуют посторонние.
Учительница попробовала перевести разговор в другое русло:
– Госслужащие – они как мы с вами. Кто угодно может сдать экзамен и стать госслужащим, выполнять свои обязанности и пользоваться гарантиями от государства. Не надо завидовать.
Такое утверждение, кажется, не вызвало ничего, кроме скепсиса: китайское общество стало жестокой средой с волчьими правилами, где все одержимы личным успехом.
– Госслужащие, – объявил кто-то, – становятся привилегированным классом, а это противоречит их роли слуг народа.
unsplash.com
Учительница решила поспорить:
– У большинства госслужащих нет привилегий. Большинство подчиняется положенным процедурам – в установленном порядке. Например, когда мы встаем утром, мы сначала умываемся, затем чистим зубы, а потом завтракаем.
– Но некоторые сначала завтракают, – встрял другой ученик. Я предположила, что таким образом был сделан намек на коррупцию.
– Конечно, кто-то сначала завтракает, – согласилась учительница Цю, все еще пытаясь совладать с классом. – А потом они умываются и чистят зубы.
– Ваш пример не подходит, – возразил ученик.
– У тебя есть другие примеры? – спросила учительница, глянув на меня. – Какое поведение требует определенного порядка? К примеру, сдача домашней работы?
– Конвейерное производство в капиталистическом обществе, – ответил ученик. Еще одно узкое место: о капитализме – ни-ни. Официальная линия Партии в китайской системе – «социализм с китайскими особенностями».
– Какой именно конвейер – и какой у него порядок? – спросила учительница Цю, вновь стараясь перенаправить разговор.
Ученик ответил нараспев:
– Да здравствует коммунизм, да здравствует Коммунистическая партия. – Тут он фыркнул, и весь класс захихикал.
– Ты выкрикнул лозунг, – сказала учительница Цю.
Ученик выдал еще один, в голосе – сплошной сарказм. На сей раз он выбрал прозвище президента Си Цзиньпина:
– Си Да Да – хороший человек.
Когда мы остались наедине, учительница Цю, сложив руки на коленях, с ностальгией заговорила о былых временах: чиновников тогда уважали. Дети восхищались высшим руководством и были искренними патриотами своей страны.
