Парад Красной армии во Львове, сентябрь 1939 года
Источник фото: lvivcenter.org (Public Domain)
Состоит ли русская нация, определяемая не по политическим, а по этническим и культурным критериям, только из собственно русских, живущих в Российской Федерации и за ее пределами? Или же включает остальных восточных славян — белорусов и украинцев? Или, может быть, всех русскоязычных, в пределах и за пределами России?
Эти вопросы, пишет украинский историк, гарвардский профессор Сергей Плохий, становятся все более острыми в то время, когда российские элиты пытаются создать новую версию российской нации в постсоветском мире. Последняя по времени книга Плохия «Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации» (выходит в сентябре в издательстве Corpus) — попытка найти ответы на эти вопросы.
В отрывке из главы «Великая Отечественная война», который мы публикуем с любезного разрешения издательства, речь идет о событиях 1939–1940 годов, когда СССР, в соответствии с секретным приложением к договору Молотова-Риббентропа, захватил восточные воеводства Польши, и на этих землях начался процесс ускоренной советизации и поощрения «правильного» национального самосознания:
«Оккупация преподносилась как триумф советской национальной политики и выражение дружбы народов. Использование "национальной карты" в западных частях вновь расширенных республик привело к реабилитации части украинской и белорусской культурной повестки… Но времена изменились. В основе новой советской идентичности теперь лежал русский национализм, и мобилизация других восточнославянских национализмов была обусловлена этой новой реальностью».
