Вражеские солдаты застряли на украинской дороге. Февраль 1944 года
Фото: Bundesarchiv, Bild 101I-711-0438-05A / Menzendorf / CC-BY-SA 3.0
Со школьной скамьи мы помним триаду: Сталинград — Курская дуга — форсирование Днепра. Перелом хода войны — перехват стратегической инициативы — переход к решительному наступлению. 1944 и 1945 год — уже агония Третьего рейха. Параллельно германские фронты падали на других театрах военных действий.
Все это хрестоматийно, труднее понять другое: что в это время чувствовали и думали простые немцы, прежде всего военные? Зачем они упорно продолжали вести очевидно преступную и проигранную войну? Почему не остановили оторвавшегося от реальности Гитлера? Ведь даже пресловутый заговор 20 июля 1944 года стал не полноценным переворотом, а авантюрой небольшой группы офицеров.
На Восточном фронте весь 1944 год прошел для немцев в отчаянных попытках удержать неуклонно идущую к их стране линию боев. Началось все с украинской Черкасчины. Диктатор рейха в мечтах о Киеве завел в окружение два собственных армейских корпуса. А затем продолжил делать то же на новых территориях, будто повтор безумного действия мог привести к иным результатам.
Днепровский «мешок» без подарков
В августе-декабре 1943 года Красная армия выиграла у вермахта битву за Днепр. Наступавшие очистили от противника Левобережную Украину вместе с Киевом и создали сеть важных плацдармов на противоположном берегу реки. Попытки немцев отбить утраченное успеха не дали.
Зимой нового 1944 года 1-й Украинский фронт генерала Николая Ватутина провел еще одно успешное наступление — Житомирско-Бердичевскую операцию. К середине января 1944 года линия между советскими и немецкими войсками пролегала уже по Винницкой и Ровенской областям.
Командование вермахта тревожил и другой факт. После успехов РККА немецкие войска образовали глубокий выступ на Черкасчине. Командовавший армейской группой «Юг» фельдмаршал Эрих фон Манштейн безуспешно просил у Гитлера разрешения отвести эти войска.
«Немецкие позиции образовали «мешок», который был «перевязан» на севере у Днепра, в то время как его продольные стороны представляли собой обращенные на восток и на запад фронты обеих армий. Если бы противник добился успеха, используя брешь севернее Умани, ему было бы легко «затянуть» этот мешок на юге».
— Эрих фон Манштейн, немецкий военачальник
К началу 1944 года нацистский диктатор систематически вмешивался в сугубо военные вопросы. «Германский солдат не уйдет оттуда, где ступила его нога», — раз за разом заявлял Гитлер. В случае с Черкасским выступом на него, по-видимому, гипнотически действовала близость к Днепру: это создавало иллюзию возможного отвоевания Украины. И переубедить фюрера в подобных ситуациях не могли даже полководцы калибра Манштейна.
Немецкие солдаты укрепляют оборону на Днепре, лето 1943 года
Фото: Wikipedia / неизвестный автор
Военачальники уровнями ниже, командиры целых армий и корпусов, вынужденно адаптировались к гитлеровской философии. Так, командовавший 42-м корпусом вермахта — одним из тех соединений, которому грозило окружение под Черкассами — генерал Теобальд Либ как будто знал о скорых неприятностях. Он распорядился укрепить оборону и подготовить запасы топлива, боеприпасов и продовольствия на случай, если его корпус отрежет от своих Красная армия.
Дальнейшие события показали, что Либ не ошибался. Уж слишком вызывающе Черкасский выступ торчал вглубь очищенной от немцев территории. И в январе советское командование задумало грандиозные «Канны» силами сразу двух фронтов — 1-го и 2-го Украинских под командованием генералов Николая Ватутина и Ивана Конева.
В историографии это сражение до сих пор живет под двумя названиями: немецким «Битва в Черкасском котле» и советским «Корсунь-Шевченковская операция». Корсунь-Шевченковский — это городок в 70 километрах к юго-западу от Черкасс, во время сражения он стал центром для окруженных нацистских войск.
