В далеком 1917-м году тоже был кризис и двоевластие, и чем всё закончилось, многие помнят. Власть бездумно наступает на права трудящихся по части релаксации. Она (релаксация) стоит на трех китах: секс, вино, домино. С июля прошлого года прикрыли легальную возможность азартных игр, кто от этого выиграл? Никто! Все проиграли. Государство загнало порок в подполье, а там он только расцветет. Люди, имевшие возможность перекинуться в карты для досуга, теперь должны искать притоны и катраны. Власть пошла на поводу мафиозных лоббистов, теперь они держат банк и у них всегда будет на руках два туза при любом раскладе. Азартные игры никому не победить, не играют только австралийские аборигены и жители Папуа-Новая Гвинея, это не под силу даже Думе – там, кстати, игроков немало, я знаю пару десятков отчаянных и очень зависимых. А вот в игровые зоны добровольно никто не поедет. Да и странно было бы надеяться, чтобы нормальный человек, в здравом уме, сам поехал в зону. Здесь явная ошибка – маркетинговая и лингвистическая: надо было хоть назвать по-человечески, а то «зона» – и это в стране, где через зону прошло не одно поколение граждан. Если бы люди не играли, то национальная культура обеднила бы себя. Пушкин не написал бы «Пиковую даму», а Достоевский – «Игрока». Весь Некрасов написан как плата издателям по карточным долгам. Теперь активно проводят закон ограничения продажи алкоголя вечером и в выходные. Кто-то наивно надеется, что люди перестанут пить после 21 часа. По-моему, это глупо: каждый имеет право после трудового дня махнуть свой стакан дома, а не платить в ресторане за рюмку стоимость целой бутылки. Значит, кто-то будет торговать из-под полы, кто-то крышевать, а люди будут травиться некондицией. О великом Венечке Ерофееве, написавшем энциклопедию русского характера «Москва –Петушки», мы здесь только упомянем: что бы он написал после указа Горбачева–Лигачева? Слава богу, успел до. Теперь самая скользкая тема. Лучше, конечно, любить жену и справлять свою нужду телесную по месту жительства. А если жена – в ночной смене на швейной фабрике, или не хочешь ее за давностью лет, или ты – солдат вдали от дома, что тебе делать? Польза от наличия института продажной любви проверена временем, только в Москве (по данным ПиПиСькиного управления МВД) триста притонов, не считая индивидуалок и просто недолюбленных женщин, которые имеют право на любовь, а не только на дружбу в трудовом коллективе. Вспомним здесь Сонечку Мармеладову, дам из «Ямы» Куприна, над чем бы мы теперь плакали, у кого бы учились на первых порах? Так вот, есть мнение пойти на это явление широким фронтом и принять жесткий закон об уголовном наказании за занятие любовью, вместо полной легализации и регулирования. Возникает вечный русский вопрос: Что делать? – если наступление идет по всем направлениям. Протестовать?! Нельзя! Выйдешь на улицу – получишь по голове за экстремизм. Мне скажут праведники, что есть и другие вещи, достойные морального человека, типа: книги, театр, музыка, подвижные игры, – но одно не исключает другого, мы все такие разные. Пусть расцветает 10 000 цветов, сказал когда-то великий Мао, и я с ним согласен. Власть должна понимать, что надо идти навстречу желаниям – пожеланиям трудящихся, нельзя насильно тянуть людей к достижению моральных вершин. Высоцкий пел когда-то строчки, которые звучат сегодня, как лозунг дня: Чуть помедленнее, кони! Не надо торопить время перековки, не надо трогать наши недостатки таким жестким способом. Если кто-то не слышит ропот недовольных антинародными мерами, то может дождаться грохота огнедышащих колесниц. А этого никому не хочется.
