В минувшую пятницу в Петербурге прошли третьи «Сенатские чтения». Хозяином мероприятия был Конституционный суд, а гвоздём программы – доклад председателя Высшего арбитражного суда Антона Иванова «Речь о прецеденте». Сокращённая версия доклада была в тот же день опубликована в газете «Ведомости» в виде статьи. Г-н Иванов известен как главный промоутер внедрения прецедентных начал в российское право и недавно получил в этом мощную поддержку со стороны Конституционного суда. Так что незамеченным его выступление пройти не могло. Устный доклад отличался от статьи, в основном, списком практических мер, которые Антон Иванов считает нужным осуществить в связи с происходящим внедрением прецедента. Вот главные из них: – Создание во всех высших судах (слово «всех» Иванов подчеркнул особо) механизма фильтрации дел для отбора лишь тех, которые имеют прецедентное значение. Здесь, по его мнению, пока «не дорабатывает» Верховный суд, в котором возможности для подобной фильтрации есть, но на практике не используются (действительно, ссылки на решения ВС по конкретным делам редко встречаются в судебных актах нижестоящих судов; в то же время, по словам Иванова, количество обращений в ВАС со ссылками на его прецеденты заметно выросло в последнее время). Осталось, впрочем, неясным, удовлетворен ли Иванов работой фильтра в самом ВАС, и, если нет, то что еще нужно сделать. Ясно, что его беспокоит чрезмерная загруженность Высшего арбитражного суда: он посетовал на высокий уровень конфликтности в российском обществе (в среднем одно судебное дело на 7 человек, в то время как в некоторых странах Европы пропорция судебных споров к численности населения бывает 1:50) и забитость каналов судебной системы множеством рутинных дел. Как следствие, судьям бывает уже «не до прецедентов», и оттачивать правовые позиции им просто некогда. – Необходимость лучше мотивировать «отказные» определения ВАС, подробно объясняя, почему то или иное дело не может быть выбрано для пересмотра (здесь, разумеется, встаёт вопрос об уточнении критериев отбора). – Недостаточно простого размещения всех судебных решений в интернете: очень важно также создать механизмы поиска схожих (то есть прецедентных) решений по конкретному вопросу. – Введение механизма преюдициального запроса, по которому судья, столкнувшись в деле с правовой проблемой, получит право обратиться в ВАС с вопросом о толковании права. По мнению Иванова, это особенно важно для налоговых, пенсионных дел, и, в меньшей степени, – гражданских, а в целом обещает усилить независимость судей от непосредственно вышестоящей инстанции (апелляционной или кассационной). Очевидно, что, в итоге, прерогативы подобного толкования сконцентрируются в ВАС, который станет неким штабом по судебному развитию права. – Введение в арбитражное процессуальное законодательство пересмотра дел по «новым обстоятельствам», одним из которых станет выражение Высшим арбитражным судом своей точки зрения на определённый вопрос. Подобный законопроект уже подготовлен ВАС РФ. В настоящее же время обнародование правовой позиции ВАС трактуется как «вновь открывшееся обстоятельство», то есть такое существенное для дела обстоятельство, которое не было и не могло быть известно заявителю. За скобками выступления остались мотивы предлагаемой меры, тем более что понимание правовых позиций ВАС именно как вновь открывшихся обстоятельств было в 2008 г. предложено самим ВАС и совсем недавно одобрено Конституционным Судом. Подробно взвесив плюсы и минусы прецедентного права, г-н Иванов пришёл к решительному заключению, что плюсы явно перевешивают. С расхожим возражением, будто с прецедентами надо повременить, так как качество судейского корпуса, якобы, ещё недостаточно высоко, Иванов не согласен: качество меняется (очевидно, к лучшему), и, вообще, такое возражение – лишь «вкусовая оценка». Из сказанного Антоном Ивановым стало ясно, что в деле развития права Высший арбитражный суд намеревается перенести акцент с унаследованных от советского времени абстрактных разъяснений права высшими судами на классический прецедент – решение высшей инстанции по конкретному спору, призванное стать моделью для последующих аналогичных дел. Отвечая на вопрос одного из судей Конституционного суда о том, каковы перспективы «выживания» разъяснений пленумов, Иванов сказал, что какое-то время они могут сохраняться, особенно как форма «опережающего толкования» в тех случаях, когда заложенные в новом законодательстве неопределённость и противоречия становятся видны сразу после его принятия, и необходимо упредить дефектное правоприменение (как пример подобного акта он привёл часть IV Гражданского кодекса). Пока же он предложил сосредоточиться на совместных с пленумом Верховного суда разъяснениях, что позволило бы устранить противоречия между ВАС и ВС (впрочем, по словам Иванова, специалисты ВАС пока насчитали не более дюжины таковых). Выступившие вслед за докладчиком с комментариями Председатель КС В.С.Зорькин и академик Ю.К.Толстой (известный, в частности, тем, что некогда поставил студенту Путину «тройку» по римскому праву), предостерегли собравшихся судей и специалистов от чрезмерных увлечений. Зорькин сосредоточился на излюбленной им теме опасности правового нигилизма и резких перемен для ещё неокрепшего гражданского общества. Более критичным был Толстой, речь которого отличалась подобающей маститому ученому наставительностью. Ссылаясь на авторитет советского правоведа С.И.Вильнянского, поднявшего тему судебных источников права ещё в конце 1940-х годов, Толстой усомнился в необходимости придания решениям по конкретным делам статуса прецедентов. По его мнению, традиционных разъяснений пленумов вполне достаточно. Правда, мысль о том, что прецедент не есть чья-то прихоть или вопрос субъективных предпочтений, а является неизбежной и органической формой права – в том смысле, что игнорирование судами своих прежних решений грубо нарушает принципы правовой определённости и равенства лиц перед законом и судом, – эта мысль не получила со стороны Толстого никакой оценки. Впрочем, такой анализ трудно найти у Вильнянского, писавшего в те далёкие времена, когда публиковалась лишь горстка избранных властями судебных решений, независимой прессы не существовало, а разнобой в судебной практике, ставший явным в нашу цифровую и онлайновую эпоху, ещё мог быть успешно сокрыт от глаз публики. Труды же более молодых ученых, в которых данные соображения получили подробное развитие (к примеру, В.А.Четвернина, а также автора настоящей статьи), по-видимому, до сих пор не снискали внимания г-на Толстого. По шутливому выражению Иванова, в советское время прецедент существовал только в практике КПСС. Мышление в категориях партийной иерархии оказалось далеко не чуждым и Толстому, уподобившему Конституционный суд «Единой России», а ВАС и Верховный суд – «Справедливой России» (к нескрываемому удовольствию некоторой части конституционных судей). Конечно, по Конституции ни один из высших судов приоритета не имеет, но в жизни кто-то всегда равнее других, и это хорошо известно Конституционному суду, который за истекшее десятилетие превосходно научился находить конституционные вопросы во всё большем количестве дел и на этом основании принимать их к своему рассмотрению. Вспомнилось, как лет пять тому назад тогдашний Председатель ВАС В.Ф.Яковлев сетовал, что «не мешало бы им [конституционным судьям] определиться, где заканчиваются их полномочия». «Мне говорят, – утверждал тогда Яковлев, – что они проверяют конституционность, однако если широко трактовать это, то я вам проверку конституционности найду в любом экономическом споре». Одним из обычных критических замечаний против прецедента является то, что он представляет собой развитие права судьями, то есть людьми, которые, в отличие от законодателей, народом не выбираются и от его воли зависят, в лучшем случае, лишь опосредованно. Что одному кажется недостатком, на иной взгляд может выглядеть и достоинством, но Антон Иванов не стал спорить с тем, что нормотворчество судов до некоторой степени келейно, и что это является минусом. Вместо этого он указал на прискорбную неспособность отечественных законодателей формулировать абстрактные нормы удовлетворительным образом и вдобавок весьма прозрачно намекнул на то, что в реальности депутаты не менее далеки от народа, чем судьи. (Впрочем, от призывов будить Герцена он благоразумно воздержался). Неустанное обращение Антона Иванова к теме низкого качества законодательства навело меня на мысль, которая в нынешних спорах ещё практически не звучит, но вполне может возникнуть в недалёком будущем: хотя подобное законодательство попросту не может равномерно применяться без обязательности прецедентов высших судов, у такой прецедентности может быть и обратная сторона – укрепление «юристократии». Иными словами, в подобных условиях знание прецедентов будет сосредоточено в руках узкой группы юристов, детально знающих судебную практику и взимающих за свои услуги высокую плату. Что можно на это сказать? Как минумум, две вещи: во-первых, уже сейчас применение закона в огромной степени совершается с оглядкой на предшествующую судебную практику, порой весьма разноречивую, а следовательно, чем более единообразной она будет, тем легче (и дешевле) будет в ней разобраться. С другой стороны, в России необходимо резко улучшить ситуацию с ясностью и доступностью законодательных текстов (по крайней мере, ключевых), о чём в последнее время в обществе началась дискуссия. Так что противникам прецедента можно посоветовать сосредоточить свой критический пыл именно на законодательстве: чем более ясным и простым оно станет, тем меньшее практическое значение будет иметь судебный прецедент. В чисто теоретическом плане, абсолютно ясное и беспробельное законодательство сделало бы его и вовсе излишним. В силу многих причин, этой цели нельзя достигнуть на все сто процентов, однако приближаться к ней вполне можно и нужно.
