Миллионеры в подполье

Россия – один из самых перспективных рынков для компаний, создающих или реализующих предметы роскоши. Мало в каких городах можно встретить так много дорогих автомобилей, как в Москве или Санкт-Петербурге, мало где такой популярностью пользуются дорогие бутики.

Однако когда речь заходит о демонстрации корпоративной роскоши – своего присутствия в бизнесе, – российские предприниматели дружно действуют в строгом соответствии с популярным немецким правилом «имей, но не показывай». В результате даже среди крупнейших холдингов страны остаются такие, о собственниках которых можно только догадываться. Два хрестоматийных примера – «Сургутнефтегаз» и аэропорт Домодедово. Собственники нефтяной компании не были раскрыты даже для спасения известной сделки с MOL. Владельцев аэропорта и вовсе не смогли определить совместными усилиями Счетной палаты и Генеральной прокуратуры. Им, как утверждается, не удалось разобрать последнюю офшорную матрешку. Хотя это и вызвало у общественности скепсис (не нашли якобы потому, что не хотели), стоит констатировать: собственников бизнеса действительно несложно спрятать так, что найти их будет невозможно даже усилиями спецслужб.

Самым популярным механизмом, оставляющим вопрос о собственниках безальтернативно открытым, были и остаются офшоры. Этому феномену мировой экономики посвящено огромное количество исследований – от сугубо экономических до откровенно популистских. В данном тексте отметим лишь – в оправдание российских регуляторов, – что их шансы действительно были невелики. Законы наиболее закрытых зон, например Каймановых или Британских Виргинских островов (а большинство офшорных цепочек ведут именно туда), гласят, что собственники местных компаний могут быть раскрыты только по требованию правоохранителей (и то в строго оговоренных случаях). Однако на практике в корпоративных документах в графе «собственники» обычно стоит прочерк – их указание при регистрации компании не является обязательным.

Есть и более изящный механизм – акции на предъявителя. Практически невостребованные в российской юрисдикции, они часто становятся ключом к решению самых деликатных вопросов за рубежом. Продать компанию с помощью таких акций не сложнее, чем пожать руку доброму товарищу.

Россияне, которым заниматься бизнесом не позволяет статус (например, крупные чиновники), не столь часто, однако прибегают к услугам специфических международных консалтинговых компаний. Последние вступают в номинальное владение компаниями и назначают своих директоров – тоже исключительно номинальных, охраняя таким образом тайну собственности. В этом заключается, по сути, единственная причина, оправдывающая существование таких структур. Рядом с ними по функционалу располагаются трастовые фонды. Здесь свои активы те же чиновники хранят значительно охотнее, передавая их в полном соответствии с законом в доверительное управление.

Однако содержать международные посреднические структуры или оплачивать услуги трастовых фондов – это дорогое удовольствие, доступное только крупному и отчасти среднему бизнесу. Компании масштабом поменьше и услугами чаще всего пользуются подешевле. Либо и вовсе обходятся своими силами.

Обойтись ими можно, например, если собственник имеет несколько (а лучше – несколько десятков) подконтрольных фирм. Тогда можно скрестить их перекрестным методом (когда компания владеет своим собственником), добавив несколько миноритариев из числа родственников и менеджеров. Распутать такой клубок практически невозможно.

К менее искусным (и более подозрительным) способам относится назначение номинального собственника или директора. В отличие от описанного выше случая с привлечением статусных международных структур здесь номиналами выступают менее благородные фигуранты, например мертвые души. Из всех описанных практик эта – по вполне понятным причинам – самая ненадежная.

Самый же лобовой вариант – просто не уведомить ФНС и Росстат о смене собственников, что часто происходит, например, в случаях с ЗАО. В результате этого в реестрах годами висят безнадежно устаревшие данные.

По двум причинам к описанным выше методикам можно было бы относиться просто как к стандартным инструментам ведения частного бизнеса, что, в общем, верно. Во-первых, не всегда принято раскрывать владельцев бизнеса не только в России. Во-вторых, на фоне периодически вспыхивающих скандалов с рейдерскими захватами такие приемы видятся адекватной защитой результатов собственного труда.

Проблемой же является то, что часто такая защита становится преградой не только для злоумышленников (или налоговых органов, что многие воспринимают как смежные понятия). Страдает кредитная и инвестиционная привлекательность предприятия. Часто потенциальный финансовый партнер, особенно если это статусная международная структура, не рискует вступать в партнерство с холдингом, активы которого распылены между группой несвязанных друг с другом компаний или собственников которого нельзя установить. Отсутствие понятной схемы владения повышает репутационные риски сотрудничества – вдруг за офшорными схемами скрывается криминал? Распыленная структура владения становится причиной рисков коммерческих – непонятно, кому давать деньги, если уже завтра они могут оказаться на счетах внезапно аффилированной фирмы, а послезавтра эта фирма может быть объявлена банкротом. Наличие подставных лиц во владении или в органах управления и вовсе служит стоп-сигналом – без всяких дальнейших разбирательств.

В результате многие потенциально интересные для международного капитала российские компании вынуждены оставаться на холостом ходу, ограничиваясь поэтому локальным рынком. О прочих страхах инвесторов, сужающих поток вложений в нашу страну, – в следующих сериях проекта.