© nature.com
© nature.com
Beware, your wishes may come true. Мне неизвестно, есть ли русский аналог этой идиомы, но означает она следующее: если вы за что-то очень сильно боретесь и потом, как вам кажется, побеждаете, не спешите радоваться. То, за что вы боролись, может превратиться во что-то совсем другое.
На протяжении более двадцати лет Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) был основным источником финансирования многих российских ученых, занятых в сфере естественных наук. В отличие от различных «суверенных» механизмов финансирования науки – например, программ РАН, которые погрязли в конфликтах интересов, или министерских контрактов, для получения и выполнения которых требуется чудовищное количество бумаг, – РФФИ был создан под копирку с Национального научного фонда (NSF) США. Возможно, именно поэтому он представлялся лучом света в темном царстве.
Грантовые программы Фонда демократичны: любой ученый, где бы он ни работал, может подать заявку на финансирование своего научного проекта. Количество бумажной возни очень умеренно. Правда, и поддержки от фонда, по меткому выражению вице-президента РАН академика Некипелова, хватает лишь на поддержание штанов: обычный размер гранта составляет около 400 тысяч рублей в год. Но и на том спасибо.
Работу РФФИ пытались изменить: проводили конкурсы проектов под определенные темы, причем размер гранта в этих случаях увеличивался. Хотя официально инициатива была направлена на «преодоление мелкотемья», в основном она свелась к тому, что деятели, определявшие тематику конкурсов, как правило, сами же и получали укрупненные гранты. Но, несмотря на подобные проколы, РФФИ – по-прежнему самый эффективный механизм поддержки подавляющего большинства наших ученых. Увеличить финансирование науки через РФФИ и подобные ему фонды требовал и Владимир Путин.
Но что нужно сделать, чтобы фонды эти работали хорошо и поддерживали лучшие в научном смысле проекты? Самое главное, чтобы экспертиза этих проектов велась качественно.
Выше я сказал, что в своих существенных чертах РФФИ скопирован с американского NSF. Но есть и отличия. Нaпример, в NSF и других американских грантовых фондах ученый, подавший заявку, получает письменные отзывы от специалистов, которые эту заявку рецензировали (имена экспертов не разглашаются). Это помогает заявителю улучшить заявку, если она оказалась непроходной. Ну а если заявка прошла, можно просто почитать отзывы и порадоваться за себя. Доброе слово и кошке приятно. Кроме того, заявитель получает и описание устного обсуждения заявки; так можно уловить дополнительные нюансы, которые могут очень сильно помочь при переподаче. В качестве примера я прикладываю заключение по одной из моих заявок в Национальные институты здоровья США. Даже поверхностное знакомство с ним показывает, что эксперты основательно изучили заявку, выявили ее (и мои) сильные и слабые стороны.
В РФФИ тоже проводится экспертиза заявок. Однако до недавнего времени никаких экспертиз РФФИ заявителям не посылал: лишь сообщал, одобрен проект или нет. Как следствие, многие ученые, чьи заявки многократно отклонялись, могли предполагать нечистую игру: хоть РФФИ и сделан по американским лекалам, но работает-то он в России. Многократные призывы к руководству РФФИ открыть рецензии отклонялись по разным надуманным причинам. И вот в результате длительной борьбы фонд наконец-то начал высылать рецензии заявителям.
В этом году одна из моих сотрудниц подавала на грант, и ее заявка не прошла. Это совершенно нормальная ситуация: большинство заявок отклоняются. Мы с большим интересом ожидали рецензий, чтобы понять, какие проблемы были с заявкой. В приложении – рецензия на ее грант. Контраст с американскими рецензиями очевидный. Все три рецензии абсолютно бесполезны, а сама работа рецензентов – неприкрытая халтура. Многие мои коллеги получили подобные же отписки.
Такие «экспертизы» косвенно свидетельствуют о том, что с выбором заявок для финансирования не все чисто. Ведь очевидно, что, несмотря на положительные рецензии, заявка получила непроходные баллы, и именно они определили конечный результат. Легко представить, что очень скоро будут озвучены мнения «знатоков», которые авторитетно скажут: как они и предупреждали, идея делиться экспертизами с заявителями была бесполезной, да и вообще все эти западные штучки на нашей почве не работают.
Логика таких аргументов идентична логике крыловской мартышки, с негодованием выбрасывающей очки, о которых «все лишь мне налгали». Предоставление рецензий – шаг в правильном направлении, но рецензировать надо уметь. А большинство российских экспертов делать этого не умеют. Наше научное сообщество долгое время было предоставлено само себе и находилось в отрыве от мировой науки. Подавляющее большинство российских ученых не имеет опыта рецензирования статей в международных журналах или грантов международных агентств. А научная продукция российских авторов в целом публикуется в журналах более низкого уровня, чем статьи их западных коллег. То есть возможности прохождения серьезной экспертизы – а именно это является лучшим способом научиться давать экспертные оценки самому – тоже нет.
В результате мы имеем то, что имеем: или заказную экспертизу типа положительной оценки работ Петрика некоторыми нечистоплотными академиками, или односложные ответы («Соответствует», «Не противоречит» и т.д.). Фонд «Сколково» пытался бороться с последним явлением, введя требование, чтобы ответ рецензента по заявке содержал не менее 150 знаков. Стали писать длиннее, но смысла в ответах не прибавилось.
РФФИ и другим фондам, которые, хотелось бы верить, возникнут в будущем, надо будет много, долго и терпеливо учить своих экспертов. Также необходимо, как и в международных фондах, предоставлять не только экспертные тексты – им, как видно из приведенного случая, грош цена, – но и сами выставленные экспертами оценки, а также результаты обсуждения заявок. И потихоньку все устаканится даже на нашей почве. Если только не будут придуманы еще какие-нибудь национальные новации в деле научно-технической экспертизы.
Экспертиза заявки в США
Экспертиза заявки в России
