«Психиатры заинтересованы в принудительном лечении»

Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ

Конституционный суд постановил, что суды могут применять принудительные меры медицинского характера к невменяемым лицам, совершившим преступления небольшой степени тяжести. Хулиганам и всем тем, кто совершил умышленные и неосторожные действия, максимальное наказание за которые не превышает трех лет, кроме лишения свободы, штрафов и обязательных работ теперь могут грозить принудительные меры медицинского характера. Ранее подсудимых, имевших справку о душевном нездоровье, просто освобождали от ответственности. В итоге больной человек по закону не мог быть ни привлечен к ответственности, ни отправлен на принудительное лечение, пока он не нанес кому-нибудь серьезных травм или не совершил убийство. Президент правозащитной организации «Гражданская комиссия по правам человека в России» Татьяна Мальчикова рассказала Slon о том, к чему на практике может привести последнее постановление Конституционного суда.

– Татьяна, вы согласны с мнением Конституционного суда?

– Если говорить о преступлениях небольшой степени тяжести, когда человек просто дерется или наносит кому-то легкие повреждения, то, по мнению нашей комиссии, за такое преступление человек должен нести административную или уголовную ответственность, а не объявлять себя больным или невменяемым. Тут надо применять закон, так как если человек его нарушает, он должен по нему и отвечать. А у нас сегодня нередко так бывает, когда адвокаты освобождают своих клиентов от ответственности, ссылаясь на их невменяемость. И с принятием последнего решения КС риск того, что преступники буду вновь оказываться на свободе после непродолжительного лечения, резко возрастает.

– Но не станет ли это постановление КС толчком для возрождения в России карательной психиатрии, когда митингующих будут отправлять на освидетельствование только за то, что они громко выкрикивали свои лозунги?

– Карательная психиатрия советских времен никуда не уходила. Она всегда была и остается. Те же самые врачи в институте имени Сербского, куда раньше попадали советские диссиденты с диагнозом шизофрения, работают там и сейчас. При этом они применяют к своим пациентам те же самые методы. И старейшие психиатры говорят, что способы диагностики заболеваний остались теми же. Просто сейчас мы чаще узнаем об этом, и к нам то и дело обращаются правозащитники.

– Например?

– Нам известны случаи, когда успешные правозащитники из Дмитрова и Ярославля, которым удалось защитить права людей в судах, показывались в зоне интересов правоохранительные органов. В отношении них фабриковались уголовные дела, затем затевалась психиатрическая экспертиза, и человека помещали в психушку. В итоге их долго и принудительно лечили. И таких случаев много. И я могу сказать, что теперь на психиатрическую экспертизу будут отправлять и тех, кого просто спровоцировали на драку. Это постановление увеличивает спектр людей, которые могут ни за что попасть в психиатрическую больницу, даже не являясь преступниками.

– А как часто правоохранительные органы используют психиатрические больницы в качестве альтернативного способа давления на подозреваемых?

– Я не могу сказать, что правоохранительные органы используют психиатрическую систему в своих целях, но когда человека помещают туда из дома, полиция, как ни странно, никогда не проверяет, бегал ли человек голым по улице, например, на самом деле или нет. Вместо этого сразу вызывается неотложка, и тут же человека скручивают и увозят в психушку с предложением разбираться там. Все отдается на откуп психиатрии. И мы часто наблюдаем бездействие правоохранительных органов, которые даже не пытаются разобраться, что стоит за звонком родственников или соседей, – клевета это на человека или нет. Как и Следственный комитет, получая от нас заявление с просьбой проверить, почему человек умер в психиатрической больнице, когда он поступил туда с легкими отклонениями психики всего полтора месяца назад, всегда отвечает, что состава преступления не было.

– Вы много лет боретесь со случаями помещения в психиатрические клиники одиноких людей »черным риелторами», которые таким образом получают право распоряжаться их имуществом. Ситуация меняется?

– Подобных ситуаций достаточно много до сих пор, так как существует очень простая схема, когда человека обвиняют в том, что он бегал по улице с ножом, и его тут же, не разбираясь, отправляют в психиатрическую больницу. После чего начинают накачивать психотропными препаратами, так как он якобы опасен. В течение 48 часов прямо в психбольнице происходит выездной суд, и человека оставляют в психбольнице еще на несколько месяцев. Его лишают дееспособности и помещают в интернат до конца жизни. И эта схема не меняется, так как это очень просто сделать. Особенно если человек одинокий. И схема в отношении хулиганов или митингующих будет выглядеть точно так же. Но в отношении политиков это может делаться уже не для того, чтобы лишить квартиры, а только чтобы признать недееспособным. Кто после этого будет относиться к человеку серьезно?

– Можно ли добиться опровержения этого диагноза впоследствии?

– За всю мою восьмилетнюю практику мне этого не удавалось сделать ни разу. Снять диагноз с человека невозможно.

– Почему?

– Дело в том, что в психиатрии поставить диагноз очень просто. Он ставится на основании симптомов и личного мнения каждого психиатра о том, нормальный вы или нет. При этом один врач считает одни симптомы допустимыми для здорового человека, а другой – нет. Не существует доказательной базы в этой области. В итоге судья всегда доверяет психиатру, а не адвокату или правозащитникам.

– И как быть человеку, оказавшемуся на таком освидетельствовании? Как ему доказать, что он здоров?

– Нужно найти хорошего независимого адвоката, так как защитить самого себя в этой ситуации довольно сложно. Кроме того, человек должен иметь свидетелей, которые смогут подтвердить, что он ни на кого не бросался, или что его спровоцировали и он на самом деле здоров. Нам удавалось снимать статус недееспособности именно с помощью привлечении свидетелей. Еще нужно оспаривать диагнозы психиатров у независимых врачей в негосударственных клиниках. Я ни разу не сталкивалась с тем, чтобы выводы государственных психиатров совпадали с мнением независимых специалистов. Последние всегда выносили решение, что человек в лечении не нуждается, а государственные психиатры, наоборот, всегда были заинтересованы в принудительном лечении человека.