Требования поднять налоговую дисциплину на Северном Кавказе, отменить там неоправданные налоговые льготы, увеличить собираемость налогов – настолько же обоснованы, насколько и бесполезны. Улучшать налоговое администрирование, прекратить раздачу неоправданных льгот – о чем говорил Антон Силуанов на совещании в Пятигорске 19 августа – необходимо, но на реальные проблемы северокавказской экономики, находящиеся явно вне компетенции Минфина, эти действия вряд ли окажут хоть какое-то влияние. 

Чтобы понять, почему это так, приведу простой пример. В ряде регионов СКФО есть замечательное, хорошо известное местным жителям выражение: «бумажные бараны». Речь идет о поголовье, иногда достигающем более десяти тысяч животных у одного фермера, на которое исправно выделяются кредиты, субсидии, владелец которого может сполна пользоваться налоговыми льготами, предоставляемыми регионом. Проблема в том, что эти бараны в реальности не существуют (или существуют в десятикратно меньшем количестве). Помню, сельский житель одной республики ужасался: «Ну где бы он столько голов у себя поместил? У него же, кроме как на балконе, места нигде нет!»

Но эта картинка не должна наводить на ложную мысль, что в республике, о которой идет речь, за пределами «балкона» вообще не существует животноводства. Оно существует, и в нем заняты сотни фермеров, борющихся каждый год с неохватным кругом проблем: с трудностями в оформлении прав на пастбища, с низкими ценами перекупщиков, с медленным реагированием ветеринарных служб на вспышки болезней у скота. Никакие формы государственного благоприятствования на этих фермеров не распространяются. Они на это и не претендуют, предпочитая по возможности вести бизнес в тени, с чиновничеством не соприкасаясь. 

В той или иной мере теневой сектор, как известно, присутствует в большинстве российских регионов, но на Северном Кавказе, по оценкам специалистов, его доля превышает общероссийскую во много раз. Причины хорошо понятны. Во-первых, экономическая активность населения в северокавказских республиках также превышает общероссийскую. Во-вторых, государство там не воспринимается как защитник прав собственности. Оно вряд ли хорошо справляется с этой ролью и по стране в целом, но ситуация, когда многие главы районов выступают в качестве «силовиков», имеющих собственные «бригады», от общероссийской все же отличается. 

Заставить «небумажных» животноводов, а также обувщиков, ювелиров, производителей стройматериалов Северного Кавказа выйти из «тени» можно только одним способом – убедить, что легальное существование надежнее и дешевле, чем их нынешнее положение. Задача, как показывает опыт других стран, нелегкая. Но если ее не решить, усугубляться будет не столько дистанция между Северным Кавказом и «остальной» Россией, сколько дистанция между «двумя Кавказами» – тем, который активно пытается выжить без государства, и тем, который сумел получить доступ к бюджетным ресурсам. Этот разрыв, кстати, становится все более зримым: в околочиновничьих кругах республик на глазах формируется собственная субкультура, основанная на высоких потребительских стандартах, со своими, строго отграниченными от остальных местами ресторанных тусовок, даже со своими требованиями к одежде, женским украшениям и макияжу. 

Пока дело обстоит таким образом, справедливые требования налоговой дисциплины вряд ли дадут результат. Они будут касаться только «бумажного» сектора северокавказской экономики, который наверняка под них легко подстроится. Но ни к оздоровлению общества, ни к заметному наполнению бюджета это не приведет.