Фото: Reuters
«У вас там что, чума?» – спросила Лаура Курретти, владелица средних размеров сырной фабрики в провинции Буэнос-Айрес. Только в первый день после введения российского эмбарго на западные продукты она получила 600 сообщений от компаний из России. После этого она выключила телефон и стала думать, насколько стоит поднять цены.
Это было только начало. Никогда еще российско-аргентинские деловые отношения не были такими динамичными, как в последние две недели. Товарооборот между двумя странами составляет жалкие $2 млрд в год (на 75% это неспешные продажи продуктов сельского хозяйства из Аргентины). А тут вдруг за один день образовался пирог примерно на $18 млрд, который кому-то – аргентинцам, другим латиноамериканским странам, белорусам, казахам, российским сельхозпроизводителям – да достанется.
Москву только что посетила большая делегация аргентинских чиновников и бизнесменов во главе с министром сельского хозяйства Карлосом Касамикелой и министром промышленности Деборой Джиорджи, которые встречались с руководителем Россельхознадзора Сергеем Данквертом. На прошлой неделе в Аргентину прилетала большая делегация коммерческих директоров российских сетей (в том числе «Ашана» и «Магнита»), чтобы встретиться с аргентинскими производителями. Да что министры и сети. Многие люди, так или иначе имеющие отношение к обеим странам, спешно стали вспоминать, с какими аргентинскими фермерами и российскими импортерами они знакомы, и писать посты в соцсетях вроде: «Заинтересованы в поставках из Аргентины? Пишите в личку». А некоторые аргентинские производители жаловались на звонки в шесть утра и домой.
В целом вопрос стоит так: высылайте все, что можете. Если более конкретно – мясо, молоко и молочные продукты, колбасу и все, что на нее похоже, фрукты, овощи, рыбу. «Аргентина очень хотела бы воспользоваться ситуацией и нарастить бизнес с Россией, но дело в том, что наши фермеры не сидели сложа руки, ожидая, когда Россия закроет импорт из Европы», – говорит Матиас Гарсия Туньон, директор аргентино-российской Торгово-промышленной палаты.
Сельское хозяйство – довольно инертная вещь. Резкому увеличению поставок из Аргентины мешают факторы естественные и рукотворные. Чтобы вырастить теленка, нужно минимум три года. Контракты на поставку кур заключают на год вперед. Корова, которая дает больше молока, тоже должна сначала родиться. С горохом и арахисом чуть проще, тем более что в Аргентине скоро как раз начнется сезон. Только кто будет расширять производство, если санкции всего на год и никто не дает гарантию, что ажиотажный спрос исчезнет так же быстро, как появился. Все это значит, что дополнительному предложению просто неоткуда взяться, поэтому дорожает то, что есть. Если за день до введения санкций тонна аргентинской гауды стоила 5200 долларов (в Европе $4400–4500), то через два дня цена увеличилась на 1000 долларов, объясняет замдиректора аргентинского филиала логистической компании «Транс-Бизнес» Ольга Мишина.
Рукотворные препятствия делятся на простые формальности и вполне конкретные меры по ограничению свободной руки рынка. В Аргентине сейчас около 150 предприятий, которые могли бы продавать в Россию молочные продукты, но только у трети есть на это разрешение, рассказывает Матиас Туньон. Чтобы его получить, нужно заполнить форму, сдать ее в аргентинский аналог Россельхознадзора, там ее проверят и перенаправят просьбу в Россию, а ведомство Данкверта посылает к производителю своего российского санитара, и тот дает добро. «Эта процедура занимает 3–6 месяцев», – говорит Туньон.
Это не говоря о том, что на любые экспортные операции в Аргентине нужно получать разрешение. К тому же Министерство сельского хозяйства Аргентины постоянно мониторит мировые цены на продовольственные товары. Если возникает разрыв в ценах на внешнем и внутреннем рынке, у экспортеров появляется соблазн как можно больше продать за рубеж, что приводит к росту цен в местных супермаркетах. Тогда правительство вводит ограничение на экспорт продукта. Вчера оно уже ограничило выдачу разрешений на экспорт мяса, пока на 10–15 дней, потому что цены на него резко выросли.
Например, в марте – апреле этого года на мировом рынке наблюдались рекордные цены на сухое молоко, но аргентинские производители продали меньшие объемы, чем в два предыдущих года, потому что правительство заморозило выдачу разрешений на экспорт. Появление нового жадного едока – России – уже вносит сумятицу по многим товарным позициям, и это плохая новость для левого аргентинского правительства, которое уже несколько лет тщетно пытается заговорить 30-процентную инфляцию.
Кроме того, есть несоответствие в устройстве между консолидированным российским рынком ритейла и фрагментированным аргентинским рынком сельхозпродукции. Приезжавшим в Буэнос-Айрес на прошлой неделе сетям нужны были сотни тонн каждого продукта, объясняет присутствовавшая на встрече Мишина. К тому же они привыкли платить с задержкой на три месяца. Отдельно взятая фабрика просто-напросто не производит такого объема и требует 30% от суммы контракта вперед.
Большие сети с большого рынка привыкли разговаривать с позиции силы. Но сила сейчас не на их стороне. Аргентина не заполнит пустые полки супермаркетов, но поможет перебиться с кое-какой провизией. Только это кропотливая работа по поиску небольших поставщиков, преодолению бюрократических проволочек и отмене привычек делового оборота, зародившихся, когда Россия была ближайшим рынком для исполнительных, производительных, сидящих на субсидиях европейских фермеров с легким доступом к кредитам.
