Подозреваемые в совершении террористических атак на судебном процессе в Ташкенте, Узбекиcтан. Фото: Reuters
Теракт в петербургском метро 3 апреля, унесший жизни 16 человек, и последовавший через четыре дня теракт в Стокгольме, также совершенный выходцем из Средней Азии, обострили дискуссию о происхождении нынешней волны террора. С подачи российских спецслужб заговорили о «среднеазиатском ядре» угрозы и о том, что мигрантов вербуют не только для вступления в ряды ИГИЛ, но и для выполнения терактов на территории России.
Среди россиян, которым в общем-то без разницы, где и когда происходит вербовка, эти разговоры породили очередной, более высокий, чем прежде, всплеск мигрантофобии. Заговорили о срочной необходимости введения виз для приезжих из Средней Азии, что хорошо скажется на рейтингах политиков и тиражах газет, но плохо на экономике, а значит, на уровне жизни тех, кто за это может проголосовать. Но разве это интересно тому, кому всякий чужой – лишний?
Страны Средней Азии и Россия выбирают разные пути борьбы с вербовкой будущих террористов. Какой из них эффективнее? Это на днях в Институте диалога цивилизаций в Берлине и в Сахаровском центре в Москве обсудили эксперты из Германии, России, а главное, из Средней Азии – Киргизии и Узбекистана.
