Создание банков плохих долгов, похоже, становится общепринятой практикой в мире. На прошлой неделе с подобной инициативой выступило министерство финансов Германии, а сегодня стало известно, что уже через шесть недель программа, предусматривающая избавление банков от токсичных активов, заработает и в США. Россия же пока по-прежнему предпочитает идти своим путем – докапитализировать банки на выборочной основе с помощью субординированных кредитов или специальных ОФЗ. По-видимому, возможный размах кризиса проблемных кредитов пока не слишком пугает чиновников. План Гейтнера | У России свой путь
ПЛАН ГЕЙТНЕРА
Министр финансов США Тимоти Гейтнер уверен: промедление смерти подобно, потому что сейчас банковская система США сталкивается не с мелкими неприятностями, а с худшим кредитным кризисом за несколько десятилетий. Соответственно, руководству страны и решения надо принимать быстро. Сейчас финансовую систему США перегружает множество плохих активов, что ограничивает банки в предоставлении новых кредитов, а неопределенность стоимости этих активов не позволяет финансовым учреждениям привлечь частный капитал. Чем быстрее правительство сможет «разгрести» эти завалы, тем лучше будет и для конкретных банков, и для экономики страны в целом.
Быстрота, впрочем, не единственный залог успеха. В рамках программы по избавлению банков от плохих долгов предусматривается выкуп ипотечных облигаций и других активов на общую сумму в $1 трлн. Впрочем, эта цифра не должна пугать: основной объем финансирования предоставят частные инвесторы, а государственные вливания будут довольно скромными – $75 – 100 млрд. У казначейства сейчас есть около $124 млрд, оставшихся от $700-миллиардной программы TARP. Так что обращаться к Конгрессу с просьбой о дополнительных ассигнованиях администрации Обамы не придется.
У РОССИИ СВОЙ ПУТЬ
В России ситуация с токсичными активами похожа на американскую. Правда, как утверждают в ЦБ, пока еще рано говорить, что мы столкнулись с худшим кредитным кризисом за последние десятилетия: объем плохих долгов в банковской системе в 1998 г. достигал 70 – 80%. Но тогда, как возражают оппоненты ЦБ, доля населения, вовлеченная в кредитный процесс, была несопоставима меньше, чем сейчас. Не было еще ни ипотеки, ни хорошо развитого потребительского кредитования, ни практики предоставления займов малым и средним предприятиям, ни такого уровня кредитования крупных корпоративных клиентов, как сейчас.
Доля плохих долгов, по оценкам РСПП, уже сейчас составляет в России 10% и уже просматривается на горизонте достижение ею 15%-ного уровня. В этом случае может быть «проедено» до 80% капитала национальной банковской системы. Под угрозой может оказаться не только существование мелких и средних банков, но и крупных участников рынка. За примерами далеко ходить не надо: уже сейчас просрочка и невозвраты уверенно «пожирают» операционную прибыль финансово-кредитных структур. В том числе и тех, кто считается неуязвимыми для любых кризисов – Сбербанка и ВТБ.
Несмотря на это, российские власти, похоже, не собираются следовать американо-германскому примеру. Первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев открыто говорит о том, что издержки реализации такой идеи могут оказаться выше, чем польза, которую получит банковский сектор. В Минфине тоже не в восторге от этого предложения. Пока государство предпочитает «точечную помощь»: крупнейшим банкам – с помощью субординированных кредитов, структурам поменьше – с помощью нового механизма обмена ОФЗ на привилегированные акции.
Нежелание Минфина и ЦБ прислушаться к мнению, а, точнее сказать, воплям, участников рынка легко объяснимо. По самым приблизительным оценкам, на выкуп у банков токсичных активов может потребоваться свыше 500 млрд руб. Часть из этих средств регуляторы могут предоставить с помощью специальных облигаций, но другую часть так или иначе придется отдавать «живыми» деньгами. Такого желания ни у Минфина, ни у ЦБ нет уже сейчас. А по мере углубления кризиса плохих долгов (а значит, и роста объемов необходимых вливаний) это желание будет только слабеть.
