Рено и Марина Бюрнье
Личный архив
В этом году в России вступает в силу ряд законов, направленных на поддержку российских виноделов. Помогут ли они отечественным производителям конкурировать с иностранными? Republic поговорил с Мариной Бюрнье, совладелицей российско-швейцарского винодельческого дома «Бюрнье», о том, как ее семья решилась инвестировать в производство вина на юге России, довольна ли результатами и чего ожидает от российских властей в ближайшем будущем.
– Почему у вашего мужа, потомственного швейцарского винодела, возникла идея делать российское вино?
– У Рено с детства был интерес к России. Его родственница (сестра прадедушки) работала в России гувернанткой еще в царское время. Она вернулась в Швейцарию в очень пожилом возрасте и на всех семейных праздниках рассказывала детям, которые вокруг нее собирались, про свою российскую жизнь, про балы и дворцы. Для них это была магическая, волшебная и красивая страна.
В 1993 году я приехала в Швейцарию как студентка в Бернский университет. И два года спустя случайно попала к Рено на винодельню – на вернисаж выставки, которые он регулярно проводит. Тогда в Швейцарии практически не было людей из России, и я оказалась первым русским человеком, которого он увидел. На фоне своих детских воспоминаний он очень захотел больше узнать о стране.
В 1997 году мы вместе приехали в Москву. Мы остановились в бывшей гостинице «Москва» (сейчас это Four Seasons) около Красной площади. Рено как профессионалу было очень интересно попробовать русское вино. Он пытался заказать его во всех кафе и ресторанчиках рядом с гостиницей, но ему отвечали, что русского вина либо вообще не бывает, либо оно очень плохое. Он очень удивился, потому что во время учебы в Высшей школе виноделия в Швейцарии авторитетный профессор рассказывал на лекции, как в советское время ездил по приглашению Института виноградарства и виноделия на юг России и какие там хорошие условия для виноделия.
Поэтому Рено предложил мне поехать на юг России, чтобы узнать, почему там не производят вино. У меня не было знакомых на юге, а спланировать туда поездку вдвоем с иностранцем в середине 1990-х было непросто. Мы не оставили эти планы, но решили отложить их до лучших времен.
– Когда эти времена настали?
– В 1999 году мы произвели вино в честь 200-летия перехода армии Суворова через Альпы. И назвали это вино «Суворов». Мы устроили дегустацию и презентацию в посольстве России в Берне, куда было приглашено много официальных лиц. Многие из них подходили к нам и говорили, что хорошо бы иметь такое вино в России, на что мы отвечали, что в России нужно делать свое вино.
Так мы познакомились с людьми из Краснодарского края. Они предложили нам приехать и помогли с организацией поездки. И в итоге мы приехали в Краснодар. Нам устроили встречу в краснодарском Институте виноделия и виноградарства и пригласили под Анапу посмотреть на сбор винограда
Когда мы приехали в Анапу, первая ягода, которую попробовал Рено, выйдя из машины, оказалась красностопом [старинный донской сорт технического винограда]. Дедушка научил Рено определять на вкус потенциал винограда и вина, которое будет произведено из него. Когда он попробовал тот виноград под Анапой, то был приятно поражен. Он тогда сказал: «Никто из моих коллег не поверит, что в России есть такой виноград. Здесь можно делать лучшие вина в мире». Он сразу сказал, что нужно искать здесь землю под виноградники.