Режиссер Кама Гинкас с актером Сергеем Кузнецовым (Владимир и Сильвио в спектакле "Записки покойного Белкина")
moscowtyz.ru/ Елена Лапина
«То так, то пятак, то так, то пятак», — как заведенные, повторяют герои в самом начале спектакля любимую присказку Пушкина, дергая головами, как марионетки. Потом они будут повторять ее еще много раз на протяжении всего спектакля, словно подчеркивая, что судьба непредсказуема, фатум игрив, а мы в нашей в общем-то короткой жизни — лишь марионетки в их руках.
Фатум и Пушкин. Пушкин и Фатум. Это два главных героя новой постановки легендарного уже классика Камы Гинкаса «Записки покойного Белкина» в его родном МТЮЗе.
В этом году, в июне, Пушкина особенно много — 225 стукнуло «солнцу русской поэзии». Федеральные телеканалы долбят головы Пушкиным беспрестанно, усиленно доказывая граду и миру, что он ни в чем не виноват. Даже в том, что им и другими великими прекрасными обтянули разбомбленный театр в Мариуполе.
Но про Гинкаса сказать, что он поставил спектакль по «Повестям Белкина» к пушкинскому юбилею, язык не повернется. Для Камы Мироновича Пушкин — спутник на всю жизнь, незримый собеседник, бездонное сокровище, которое он исследует много лет. Просто нынешний спектакль — очередной, быть может, последний разговор о Пушкине, с Пушкиным, о себе самом, об их «романе» длиной в 45 лет.
В 1979-м Гинкас поставил в Петербурге (тогда еще Ленинграде) спектакль «Пушкин и Натали» с непревзойденным Виктором Гвоздицким. Потом в МТЮЗе были «Золотой петушок» (1998) и «Пушкин. Дуэль. Смерть» (1999). Между ленинградской постановкой и московскими был телевизионный «Граф Нулин» с Мариной Нееловой — поэма рассказана женщиной, поэтому акценты внезапны и неожиданны. Пять спектаклей за сорок пять лет, пять шагов к Пушкину, пять глав философских и жизненных размышлений о поэте, ставшем разменной монетой у недобросовестных и необразованных политиков да чиновников. Словно какое-то чувство вины ведет Гинкаса к последнему («крайнему»!) разговору с Пушкиным, Гинкас будто бы оправдывается за все официозные нелепости, что навесили на бедного поэта за последние 225 лет, затолкав его в сколоченные официозом рамки и заставив отвечать за чистоту на улицах, за лампочки в подъездах, за несделанные уроки, за войны. Поэтому, видимо, на сцене — три огромных ящика, на каждом написано: «Пушкин. Не кантовать».
