Государственная дума – пожалуй, наиболее многострадальный орган в системе российской власти. Ей приходится отменять решения, которые ею же самой только что и вынесены. Так было с печально известным законопроектом Шлегеля, за который в прошлом году дружно проголосовали «единороссы» в первом чтении. Но стоило президенту Медведеву дать отрицательное заключение на сей документ, как то же думское конституционное большинство провалило столь приветствовавшийся им ранее проект. Законопроект Шлегеля касался одной, сравнительно небольшой, хотя и активной социальной группы – журналистов. Законопроект о повышении вдвое транспортного налога, принятый Думой в трех чтениях (в окончательном варианте – 13 ноября), наносит удар по куда более широким слоям населения – автовладельцам. Особенность современных россиян – в том, что они не ударят палец о палец, если проблемы возникли у других. Пока милиция разгоняет «марши несогласных», то молчаливое большинство, «партия порядка», находится на стороне власти либо, по крайней мере, занимает нейтральную позицию. Однако стоит ущемить частный интерес, как человек сам становится «несогласным», забывая прежний лоялизм. Недавний противник правозащитников, считавший, что Страсбургский суд – это филиал ЦРУ, бежит к тем же правозащитникам и пишет жалобу в Страсбург, требуя, чтобы ему заплатили его кровные деньги («чернобыльские» выплаты, военную пенсию, детское пособие и др.). Любые аргументы, что эти деньги пошли на святое дело – помощь детям Южной Осетии или оснащение армии новой техникой – встретят со стороны таких людей бурную негативную реакцию, причем вряд ли в цензурных выражениях. Поэтому, кстати, в современной России невозможны мобилизационные сценарии, связанные с наведением порядка жесткой рукой за счет интересов населения. Нет оснований сомневаться в том, что депутаты все это понимают, но они все равно проголосовали «за». Почему? Да потому, что они больше боятся обвинений в нелояльности власти, в «диссидентстве», которое может повлечь за собой исключение из партийного списка на следующих выборах (либо перемещение на заведомо непроходные места в этом списке). Депутаты-«списочники» неизмеримо больше зависят от начальства, чем от своих избирателей – в отличие от упраздненных одномандатников, которые двадцать раз бы подумали, прежде чем проголосовать за подобный документ. И, скорее всего, многие из них этого не сделали бы. Дума утрачивает связь с избирателями, что еще более снижает ее легитимность в их глазах. Однако она продолжает очень чутко реагировать на мнения, высказываемые «наверху». Похоже, что именно там (наверное, как и в случае с законопроектом Шлегеля, в президентских структурах) возникло мнение о том, что народ лучше не тревожить, тем более, что уже начались протестные акции. И, видимо, именно поэтому Борис Грызлов так быстро меняет свою позицию, заявляя 16 ноября, что «необходимо вернуться к прежней базовой ставке транспортного налога, уменьшив ее в два раза и оставив право ее изменения за регионами». Более того, спикер Госдумы предложил «единороссам» из Совета Федерации проголосовать за возвращение соответствующего закона в Госдуму для доработки. Разумеется, лучше поздно, чем никогда. Но все же насколько печальна роль Думы, которая вынуждена терять лицо вместо того, чтобы быть настоящей законодательной властью! Впрочем, ей уже давно было разъяснено, что она не место для дискуссий.