В программной статье «Россия, вперед!» президент Медведев призвал к модернизации России. И важнейшим проектом на пути к экономике знаний президент считает создание центра «Сколково», где должна отрабатываться модель создания инновационных компаний. В адрес этого проекта высказано и много критики, и немало поддержки. Например, венчурный инвестор Александр Галицкий не согласен с критиками и доказывает, что Инноград нужен и Инноград возможен. Предположим, что это так. Но зададимся другим вопросом: а Иннограда достаточно? Что еще, помимо инновационного кластера «Сколково», необходимо для перехода к инновационной экономике? Достаточно ли иметь новые технологии и отработанные методы их коммерциализации? Для ответа на эти вопросы стоит вспомнить, что потребовалось России на предыдущем этапе развития – для перехода к индустриальной экономике. Наука? – да. Новые технологии? – да. Но разве только это? Разве удалось бы нашей стране перейти в XX веке к индустриальной экономике без вовлечения в процесс ее построения десятков миллионов людей и десятков тысяч предприятий? То же самое наблюдалось и во всех других странах мира, совершивших подобный переход. Но, может, с переходом к постиндустриальной экономике все иначе? Нет, опыт стран, уже идущих по этому пути, показывает, что так же, как и при переходе к индустриальной экономике, необходимо вовлечь в производственный процесс как можно больше производительных сил. Популярный уже не один год на Западе переход от «ресурсо-центрических» на «человеко-центрические» технологии управления приводит к тому, что чем более постиндустриальной становится экономика страны (это длительный процесс, а не разовый скачок), тем большее число людей вовлекается в производство новых знаний и инноваций (справедлива и обратная зависимость). И именно это позволяет развитым странам ежегодно увеличивать объем производимой продукции. Продукции постиндустриальной экономики – знаний и инноваций. Но как же этого добиться? При переходе к индустриальному обществу, для вовлечения в производственный процесс миллионов людей потребовалось построить тысячи предприятий. Какие заводы и фабрики нужно построить теперь для массового производства инноваций и знаний, для их распространения и внедрения? Ответ на этот вопрос уже найден. Во-первых, необходим новый тип предприятий – «сетевые предприятия по производству знаний» (их также называют иногда «облачные предприятия»). Во-вторых, нужно наладить процесс превращения в «облачные предприятия» как можно большего числа (а в идеале – всех) уже существующих предприятий нематериального производства. И это касается не только предприятий бизнеса, но и государственных предприятий, а также общественных институтов. «Облачные предприятия» – это социально-сетевая форма интеллектуальной деятельности людей по производству знаний, созданию инноваций, их экспертизе, отбору и практическому воплощению. Вот основные методы, лежащие в их основе. Это сочетание краудсорсинга (crowdsourcing) и открытых инноваций (open innovation), что позволяет вовлечь в работу над инновациями тысячи мотивированных энтузиастов. Это технологии «коллективного разума» (collective intelligence), позволяющие повысить коллективный IQ сообществ. Это «рынки предсказаний» (prediction markets), способные предвидеть будущее, что улучшает принимаемые решения. Это методы организации «деятельных сообществ» (communities of practice) и «эпистемических сообществ» (epistemic communities), позволяющие наладить процесс коллективного решения сложных задач. Web 2.0 позволил перенести процессы социальных коммуникаций и коллективной работы людей в виртуальную среду. В «виртуале» нет проблем пространства-времени, жестко ограничивающих взаимодействие людей при коллективной работе в реальном мире. В «виртуале» нет ни тысяч километров, разделяющих людей, ни проблемы часовых поясов. Здесь не нужны командировки, нет проблем с транспортом, и всех нужных людей, пусть даже их не одна тысяча и они находятся на четырех континентах, в течение нескольких минут можно собрать в виртуальном конференц-зале или виртуальной лаборатории. Создание «облачных предприятий» в развитых странах принимает лавинообразный характер, причем практически во всех звеньях производственных цепочек бизнеса: исследования и разработки, маркетинг, создание новых продуктов и сервисов, отношения с клиентами и партнерами, прогнозирование и принятие решений, усовершенствование бизнес-процессов и т.д. Лидеры мирового бизнеса IBM и Cisco, Dell и HP, Pfizer и P&G, GE и Pepsi, а также сотни компаний поменьше все более и более превращаются в «облачные предприятия», создавая интеллектуальные сети для сотен тысяч сотрудников. Подобные же сети создаются этими компаниями и для объединения сотен тысяч их клиентов, десятков тысяч поставщиков и тысяч бизнес-партнеров. Государственные институты идут тем же путем. Взлетевшая в 2009–2010 с 10-го на 4-е место в индексе самых успешных «цифровых экономик» мира Финляндия реализует с помощью «эпистемических сообществ» национальную программу создания и развития сети инновационных центров. США (3-е место в том же индексе) положили «сетецентрический» подход к работе со знаниями в основу национальной концепции безопасности и, в частности, на основе принципов «облачных предприятий» перестраивают национальную систему по работе с чрезвычайными ситуациями. Дания (2-е место в том же индексе) создала лидирующий в Европе центр по изучению динамики перехода в «облачное состояние» компаний, корпораций и целых национальных экономик. Этот центр также организован в форме «облачного предприятия». В Швеции (1-е место в том же индексе) опыт компании Ericsson по созданию «облачных предприятий» уже несколько лет тиражируется силами ряда университетов и научных центров, входящих также в общеевропейскую сеть «облачных инновационных центров». Опыт этих стран показывает, что технологии, в конце концов, можно купить, но людские ресурсы, их знания, интеллект и креативность у страны должны быть свои. И от того, какой масштаб людских ресурсов вовлекается в производство знаний и инноваций, в конечном счете, зависит уровень постиндустриализации экономики. Таким образом, даже при самых положительных ответах и на вопрос о необходимости «Сколково», и на вопрос о его реализуемости, без внимания пока остается третий принципиальный вопрос: как создать в России условия для привлечения к инновационной деятельности миллионов российских граждан. И этот третий вопрос, к сожалению, остается абсолютно без внимания как сторонников, так и критиков проекта «Сколково». Его как будто даже и не существует. Но если этот вопрос не будет поставлен на самом высоком уровне, и если для его решения не будут, как это делается в развитых странах, вовлечены серьезные ресурсы и государства и бизнеса, инновационной экономики в России не построить.
