Фото: Алексей Куденко/Коммерсантъ

«Таких случаев не много, даже в мировой экономической истории», – говорил о фальсификациях в «Банке Москвы» его новый предправления Михаил Кузовлев полгода назад. Теперь, когда санаторы выяснили обстоятельства, предшествовавшие краху за несколько предыдущих лет, стало очевидно, что это в самом деле так. Slon изучил официальные отчеты о реальном финансовом положении «Банка Москвы» за 2008–2011 годы, из них следует, что в течение по крайней мере трех лет перед продажей «ВТБ» капитал банка был отрицательным (см. график). Это действительно уникальная фальсификация даже для мировой истории: дыра размером в миллиарды долларов существовала в банке годами, но не помешала покупателю заплатить за такой банк почти $9 млрд. Согласно официальной версии, это стало возможным благодаря существованию двух банков в «Банке Москвы». Один работал на рыночных условиях и отчитывался перед ЦБ, другой – обслуживал интересы бывшего менеджмента, который возглавлял Андрей Бородин, и был невидим регулятору. Slon выяснил, как работал «теневой банк» Бородина и как он готовился к отставке мэра Москвы Юрия Лужкова.

Реальный капитал «Банка Москвы»
Дыра в банке в 2008–2011 гг. составляла от 79 до до 145 млрд руб.

Стоимость всех активов за вычетом обязательств (собственные средства банка) без учета обеспечения *

Источник: отчеты санаторов «Банка Москвы», ЦБ РФ, отчетность банка

Из представленных данных видно, что до минимума капитал банка падал в середине 2009, когда его реальное отрицательное значение составило почти 50 млрд руб. После допэмиссии в июне-июле финансовое положение банка стало улучшаться и вначале 2011 года отрицательный капитал составлял уже «всего» 6 млрд руб. Согласно официальным отчетам, реальный убыток для банка формировал главным образом департамент инвестиционных активов (ДИА), курируемый бывшим первым зампредом Дмитрием Акулининым. Департамент по сути и являлся тем «теневым банком», отчетность о деятельности которого фальсифицировалась. Бизнес департамента находился в тени, об истинных масштабах фальсификаций не имели представления даже в бухгалтерии банка, хотя о том, что предоставленная внутренняя отчетность недостоверна, догадывались. Размах, с которым работал теневой банк, стал известен только в мае, когда ВТБ получил в банке операционный контроль. Выяснилось, что ссудный портфель ДИА на начало 2011 года составлял 302 млрд руб. или 60% всего корпоративного портфеля банка, затем к началу санации летом прошлого года эта сумма выросла до 368 млрд руб. Из них кредиты своим компаниям – 156 млрд руб., «спецзаемщики», не ведущие хозяйственную деятельность – 82 млрд руб., нерезиденты – 64 млрд руб. (Структура представлена на слайдах ниже). Интересно то, что данные о реальном отрицательном капитале не учитывают стоимость обеспечения и залоги. С учетом обеспечения величина отрицательного капитала была меньше, с 2010 года капитал даже стал положительным, а дыра в балансе менее внушительной. Эта ситуация на фоне последующей санации выглядит парадоксально, как запись в медицинской карте пациента: «Вскрытие показало: умер от вскрытия». Видимое улучшение финансового положения происходило на фоне отставки Лужкова в сентябре 2010 года и начала переговоров о продаже ВТБ. Тем не менее, после объявления о санации летом прошлого года председатель Набсовета ВТБ Сергей Дубинин говорил, что Бородин ухудшил менеджмент и усугубил риски банка в конце 2010 года. Но более поздние отчеты санаторов, подготовленные в конце прошлого года, эту версию не подтвердили. «Еще вначале 2008 года в портфеле банка было большое количество кредитов спецзаемщикам, не ведущим реальной хозяйственной деятельности. Но когда у Лужкова начались проблемы, формально финансовое положение стало улучшаться. Бородин понимал, что скоро придут проверяющие и покупатели, которые спросят, куда делись деньги, поэтому доля спецкредитов стала уменьшатся. У Бородина не было намерения обанкротить банк», – говорит осведомленный источник Slon, знакомый с отчетами. Из официальных отчетов следует, что доля кредитов «спецзаемщикам» в 2009-2010 годах сократилась с 20% до 15% от общего портфеля корпоративных кредитов. Вместе с тем улучшение в «Банке Москвы», произошедшее в 2009–2010 годах, источник называет чисто «визуальным» из-за сомнительного качества залогов, с учетом которых капитал банка стал выглядеть положительным, и фальсификации отчетности по кредитам связанным компаниям. Схожую точку зрения неделю назад высказывал первый замгендиректора АСВ Валерий Мирошников. Он отмечает, что средства на оплату допэмиссии, внесенные правительством Москвы, направлялись на сомнительные проекты, по которым заведены уголовные дела (13 млрд руб., выданные «Премьер Эстейт» для покупки земли у компании Елены Батуриной). Кроме того банк начал активно выдавать кредиты группе компаний, связанных с бывшим руководством «Банка Москвы» (в частности, «Инестлеспром»). Они действительно осуществляли хозяйственную деятельность, но при этом кредитные средства не направлялись на развитие этих компаний, они, в свою очередь ссужали, их «спецзаемщикам», гасившим свои кредиты перед банком. Таким образом из «помоек», как Кузовлев называет спецзаемщиков, получались работающие предприятия. Кузовлев считает вывод денег из банка по этой схеме очевидной. «Иначе трудно представить логику приобретения компании с уровнем EBITDA 3 млрд руб. и долгом 40 млрд руб. как у «Инвестлеспрома». У «Московского межреспубликанского винодельческого завода» EBITDA была отрицательной, а долг 12 млрд руб. Компания – не жилец, зачем тогда еще ее было покупать?», – аргументирует Кузовлев. «Если ВТБ посмотрит баланс «Инвестлеспрома», то наверняка увидит невозвратный кредит этому спецзаемщику», – объясняет источник, близкий к новому руководству «Банка Москвы». Проверить, так ли это, на самом деле не получится, во всяком случае пока – операционного контроля над «Инвестлеспромом» у ВТБ нет. «Это изощренная фальсификация», – объяснял Мирошников. С учетом претензий, озвученных санаторами и следствием, даже упрощенная схема вывода активов из «Банка Москвы» через непрофильные активы выглядит довольно запутанно. Вот пример финансовых потоков с участием холдинга «Инвестлеспром», который начал создаваться в 2006 году (далее – «компания»):

покупка бывшим менеджментом банка по бросовой цене непрофильной компании, 10 000 руб.; перепродажа компании офшорным структурам для сокрытия реальных владельцев, 15 000 руб.; накачивание компании кредитами банка, 40 млрд руб.; вывод денег из банка через спецзаемщиков и выдача на них кредита компании для уплаты процентов по заемным средствам банку; частичная продажа актива банку по завышенной цене, $200 млн; участие в допэмиссии банка; вывод денег из банка через компанию и выдача на них кредитов спецзаемщикам для уплаты кредита банку; продажа банковских акций, через третье лицо, ВТБ.

Обвинения в мошенничестве и злоупотреблении служебным положением Бородин отрицает. Если верить его утверждениям, он владел только 20,3% акций «Банка Москвы» совместно с Аллалуевым (а не 29%, как ему приписывают СМИ). Акции в 1999–2004 были куплены на $150 млн, нажитые, по его словам, «непосильным трудом», хотя официально банкир начал признавать их лишь в 2008 году. В конце концов он продал свой пакет за $1 млрд бизнесмену Виталию Юсуфову, который через несколько месяцев уступил пакет ВТБ. Все сделки, подчеркивает Бородин, были одобрены ЦБ, два года назад регулятор даже выдал разрешение на увеличение доли до 25%. Теоретически, ЦБ должен был видеть не только вывод активов из банка, но и оплату приобретенных акций ненадлежащими средствами. Но это в теории, на практике ЦБ годами вообще не замечал «теневой банк» Бородина с активами в $10 млрд. Впрочем, поверить в эту слепоту не так уж трудно, если взглянуть только на одну из множества схем сокрытия потерь банка по кредитам связанным заемщикам. Пример перекредитования банком ЗАО «Процессинг-Агро», приведенный на слайде – уникальный кейс не только для риск-менеджера, но и для инспектора ЦБ. Но это еще не самая сложная схема, так как в ней участвуют довольно крупные суммы. В других случаях банк дробил кредиты спецзаемщикам до размера менее 30 млн руб. что делало их просто «невидимыми» для ЦБ. После знакомства с подобными схемами возникает закономерный вопрос о мотивации их талантливых авторов. «Думаю, у Бородина искаженное правосознание, своего рода «этический дефект», – предположил на этой неделе в интервью «РБК daily» гендиректор АСВ Александр Турбанов. – Некоторые банкиры считают, что они своим клиентам ничего не должны, и поэтому в трудных ситуациях первым делом выводят из банка активы, которые считают своими». При определенном стечении обстоятельств дефект появляется легко: редкий менеджер не захочет стать собственником, если полностью отсутствует контроль со стороны акционера.