Сегодня мы публикуем материалы и видеозапись лекции вирусолога, профессора Михаила Щелканова, прочитанной в культурном центре ЗИЛ и организованной Политехническим музеем. Заведующий лабораторией НИИ вирусологии имени Ивановского вместе с академиком Малеевым в сентябре был в Западной Африке, где бушует эпидемия эболавируса Заир. Он рассказал о вирусе, причинах его распространения и о том, почему России пока не стоит бояться.
Лихорадка Эбола для Западной Африки всегда была темной лошадкой. Первые случаи произошли еще в ноябре 2013 года, а первый умерший пациент, пациент zero, от которого началась текущая эпидемия, скончался 6 декабря 2013 года. Это был двухлетний мальчик, живший в деревне Мельянду префектуры Гекеду в провинции Нзерекоре. Небольшая, по африканским меркам, деревушка, несколько сотен жителей. По данным на декабрь 2013-го, был один заболевший и один умерший, по данным на конец сентября 2014-го – около шести тысяч заболевших и трех тысяч умерших. Здесь важно не путать смертность и летальность, потому что смертность – это количество умерших, а летальность – их доля от общего числа заболевших, выраженная в процентах. Как видите, летальность здесь менее 50%, хотя всегда пишут, и даже в учебниках, что при лихорадке Эбола она равна 80–90%. Изменение показателя связано вот с чем: начала работать лабораторная диагностика, в поле зрения клиницистов попадают менее тяжелые случаи, поэтому статистика меняется. Так что цифре этой, порядка 47%, удивляться не стоит.
Второй момент: если посмотреть на число заболевших, то для Западной Африки это ничтожно мало. В этом регионе детская смертность – 118 на тысячу, детей до пяти лет никто просто и не регистрирует официально, нет смысла. Что такое 6,5 тысячи заболевших, когда от других инфекционных заболеваний умирает на два порядка больше людей? Это малярия, лихорадки денге, Ласса, чикунгунья, – там вообще рай для вирусолога. Не стоит забывать и конго-крымскую геморрагическую лихорадку, тоже распространенную в регионе. Цифра пока сама по себе не ужасна, ужасен прогноз: если экспоненциальный рост сохранится, речь может идти о десятках тысяч и сотнях умерших. И чем больше случаев заболевания, тем выше вероятность распространения – со второй половины ХХ века проблема завозных вирусных инфекций стоит довольно остро. В России мы ежегодно регистрируем 100–200 случаев экзотических для нас заболеваний (я тут не про Эболу). Выявление этих случаев, кстати, можно рассматривать как своеобразные перманентные учения, и учения успешные, потому что ни один эпизод не имел эпидемических последствий. Поэтому если паче чаяния Эбола к нам попадет, она будет купирована в кратчайшие сроки.
