Борис Колесников в Басманном суде. Фото: Алексей Ничукин / РИА Новости
Генералу Колесникову было 37 лет, когда он погиб (или его убили). Вам эта цифра ничего не напоминает? В 37 лет был убит (или умер) Сергей Магнитский. Впору вспоминать известные стихи Владимира Высоцкого : «…С меня при цифре «тридцать семь» в момент слетает хмель. Вот и сейчас как холодом подуло…».
Эти две истории очень разные и одновременно в них очень много одинаково пугающего. Длящаяся уже несколько лет история Сергея Магнитского обросла массой публикаций, книгами, фильмами и даже специальным законом «своего имени». Конечно, можно спорить о том, был ли Магнитский фактически убит потому, что раскрыл банду, расхищавшую с помощью весьма хитроумных схем средства из государственного кармана. Или просто погиб за решеткой из-за халатности врачей и сотрудников ФСИН, поскольку смерть в тюрьме в России почти традиция. История же покойного генерала МВД еще только начинает развиваться. Но в ней уже сейчас отнюдь не меньше, а может быть, даже и больше вопросов, чем в «деле Магнитского» после многих лет расследования и публичных политических дебатов.
Попробуем задать себе очень простой вопрос: а сколько за последние, скажем, 10 лет умерло в местах лишения свободы предпринимателей, бухгалтеров, юристов и прочих людей сходных «беловоротничковых» профессий? Сотни, если не тысячи. И смерть очень и очень многих из них была ничуть не менее подозрительна и трагична, чем смерть Сергея Магнитского. Это большая, но совершенно отдельная трагедия. Почему все эти несчастные люди умерли и канули в безвестность? Рядом с ними в нужный момент не оказалось своего Браудера, и дела их, и смерти оказались никому не нужны и не интересны. Магнитский в данном случае лишь символ того, что смерть за решеткой не должна оставаться безнаказанной. Но это длилось десятилетиями и, как бы мы себя ни стремились обмануть, будет длиться десятилетиями. Заключенные умирают и в США, и в Британии, и в других странах, и очень редко за это кого-нибудь наказывают. Одним словом, из абсолютно типичного случая гибели в местах заключения в заголовки политических изданий и в американский конгресс «дело Магнитского» вывели только деньги господина Браудера. Гибель забитого на зоне бомжа Иванова не интересна ни газетам, ни Госдепу.
А теперь зададим себе другой конкретный, но более своевременный вопрос: а сколько генералов (полковников, майоров и т.д.) МВД (ФСБ, ФСКН, ФСО) погибло за то же самое время в стенах Следственного комитета Российской Федерации? Я думаю, что не надо пытаться мучить google, чтобы определиться с ответом. Может, конечно, что-то похожее еще разок и случалось, но никому об этом не известно.
Уже сейчас ясно, что дело генерала Колесникова имеет весьма неплохие шансы превратиться в «юридический долгострой» наподобие убийства Старовойтовой, Листьева или Политковской. Или даже еще более глухой «глухарь». Если мы целиком и полностью соглашаемся с версией убийства Сергея Магнитского, предлагаемой его защитниками и поддержанной всеми, вплоть до администрации и законодателей Соединенных Штатов, мы тем самым признаем, что организованная «неприкасаемая» группа, состоящая из полковника (тогда еще майора) Карпова и прочих поименованных в соответствующем законе лиц, избрала наименее эффективный, но наиболее затянутый и опасный путь устранения Сергея Магнитского как разоблачителя своей преступной деятельности. При этом указанная ОПГ оставила в живых массу свидетелей и создала массу оснований для самых различных домыслов и бесконечных международных расследований. Даже абсолютно неискушенному наблюдателю ясно, что если эти Карпов и Ко убийцы, то очень неопытные.
В деле же генерала МВД все, даже с самого первого взгляда, совсем наоборот: если бы обвиняемые имели реальную возможность, сходив в туалет, растолкать профессиональную охрану и прыгнуть из окна, то подобные инциденты случались бы в Следственном комитете, учитывая особенности его контингента, с удивительной периодичностью. Вокруг СК было бы уже своеобразное кладбище обвиняемых-самоубийц. Но тут, кажется, все факты налицо, особо глубоко копать нет необходимости, виноваты во всем, очевидно, следователь и охрана, которых и сделают в этом деле крайними, а дело скоро закроют. И попытки родных настоять на «посмертном» рассмотрении дела молодого генерала будут ничуть не более результативными, чем попытки семьи Магнитского добиться правосудия. Если кто-то «заказывал» и «организовывал» убийство Сергея Магнитского, то действовали они как полные дилетанты. В деле же генерала Колесникова все «сшито» прочно и надежно. И никакой Следственный комитет Следственному комитету глаз не выклюет.
История смерти генерала МВД в отличие от смерти Магнитского никогда не будет расследована и раскручена, в ней нет своего Браудера, а есть только свои «неприкасаемые», которые в данном случае еще и «невидимые». И именно это делает историю странной гибели молодого генерала МВД гораздо более важной и особо привлекательной для общественного внимания и надлежащего расследования. Которого, повторюсь, никогда не будет, поскольку «смерть мента» мало интересует и правую, и левую прессу. А зря. На самом деле, несмотря на весь цинизм подобного заявления, состояние законности и правопорядка в любом государстве, от благословенной Британии до Зимбабве, определяется в конечном итоге не уровнем расследования смертей «белых воротничков» в тюремном заключении, а уровнем расследования таинственных смертей особоуполномоченных генералов в стенах главного следственного органа страны. И никак иначе. И если кто-то на Западе действительно озабочен состоянием правосудия в России, то он должен требовать не столько распространения «закона Сергея Магнитского», сколько срочного переименования его в «закон генерала Колесникова». Да и ужесточения последнего до такой степени, чтобы лица, способные организовать «случайную» смерть генерала МВД в стенах главного следственного органа страны, не остались безнаказанными. Или скоро и в Кремле кто-нибудь может «случайно выпрыгнуть из окна».
