Фото: joe.ie

Зачем во вторник депутаты решили на один день выйти из отпуска и вернуться в Государственную думу, где в эти дни идет ремонт, пахнет лаком и краской? Прервать отдых знаменитую в сети Елену Мизулину, единоросса Ольгу Баталину и беспартийного Алексея Митрофанова заставила нецензурная брань в интернете. В понедельник Баталина и Мизулина, обидевшись на оскорбившего их честь и достоинство организатора гей-парадов Николая Алексеева, даже обратились в прокуратуру. Депутаты, собравшись на «круглый стол», намерены ограничить нецензурную брань во всей сети.

Ольга Баталина предложила уравнять ответственность за мат в общественном месте (20.1 КОаП «Мелкое хулиганство») и мат в соцсетях, блогах и комментариях. Мелкое хулиганство влечет наложение административного штрафа в размере от пятисот до одной тысячи рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток. При этом если сегодня на матерящегося соседа граждане жалуются участковому, то кому нужно будет жаловаться на обматерившего их анонима из соцсетей, абсолютно непонятно. Не знает этого пока и Баталина. Непонятно также, кто имеет право обращаться с подобной жалобой.

Но Баталину уже поддержала Елена Мизулина. «Кто-то считает, что в интернете много анонимных пользователей, нельзя ограничить использование мата, но, благодаря Сноудену, мы знаем, что нет анонимных пользователей, любой адрес можно установить. Пользователи должны отвечать за свои действия. Тем более что дети неспособны критически оценить то, что они читают в интернете. Ссылки на русских писателей здесь неуместны, писатели великолепно владели русским языком. И если есть отдельные стихи с нецензурной бранью у Пушкина, то это стихи, адресованные взрослым», – сказала Мизулина. Депутат Алексей Митрофанов заявил, что определять, какие слова являются матерными, а какие нет, будет суд – после литературной экспертизы. Но Митрофанов уверен, что до этого не дойдет. Если будет принят закон, ресурсы начнут самостоятельно «подчищать» свои интернет-странички. Slon пообщался с блогерами и узнал, «подчистят» ли они свои блоги после принятия закона или нет.

В том, что закон против нецензурщины в сети будет принят в осеннюю сессию Госдумы, никто из пришедших на «круглый стол» не сомневался. Остается невыясненным лишь то, как будут выглядеть санкции для интернет-матерщинников. Slon решил узнать у самых эмоциональных блогеров и лингвиста, специализирующегося на интернет-общении, как обсуждающийся запрет повлияет на содержимое соцсетей.

 Максим Кононенко,
блогер Mr. Parker, публицист С одной стороны, у нас существует статья в Административном кодексе, наказывающая за нецензурную брань, но с другой стороны, нигде не сказано, что это такое. Тем более что цензура у нас запрещена Конституцией, а что такое брань, нигде не объясняется. Поэтому, несмотря на наличие этой статьи, она не предотвращает использование мата в публичных местах. Как говорили люди матом, так и говорят, точно так же, как и сами депутаты Госдумы. Я лично слышал, как ругался матом Митрофанов. Поэтому введение штрафов за мат – это все равно что мертвому припарки. Ничего не изменится. Люди как матерились в интернете, так и будут. И я лично не намерен обращать внимание на возможные запреты депутатов. Ведь совершенно невозможно заставить людей отказаться от мата, как и установить, что это такое. Поэтому я как писал, используя все доступные слова русского языка, так и буду это делать. Но в любом случае – посмотрим, как будет складываться правоприменительная практика нового законодательства. Что же касается попыток введения фильтров, то такие попытки были и заканчивались ничем. Так как, к примеру, корень «еб» встречается в миллионах слов.

Эдуард Багиров,
писатель, блогер Письменный русский язык – сфера моей профессиональной деятельности, и благодаря ему я вообще живу. Я владею им неплохо и могу писать и говорить без мата. И если закон о блокировке ресурсов примут, то, конечно же, я не буду писать в Twitter матом. Я, естественно, не хочу, чтобы мою страничку в ЖЖ заблокировали из-за какого-то матерного слова. Но мне эта идея представляется достаточно утопичной. Я абсолютно не понимаю, как Роскомнадзор может заблокировать мою страницу на Facebook, который зарегистрирован в другой стране. Или как они заблокируют Livejournal, находящийся под юрисдикцией Калифорнии. Но если все это будет работать, то я, если честно, буду не против. Я в интернете уже 20 лет и помню, как в самом начале интернет был элитарным клубом, где все знали, как себя вести, а сейчас интернет – это общественное место, куда заходят все, в том числе и дети. И я считаю, что они не должны видеть матерные слова. Нельзя же ругаться при ребенке на улице. А интернет сейчас – это такая же улица.

Антон Носик,
журналист, один из «отцов Рунета» Я отношусь к этой идее как к очередному факту, показывающему тотальный правовой нигилизм наших законодателей. Тот же депутат Митрофанов, с которым я встречался в эфире «Первого канала», напрямую заявил мне, что его не интересует мнение 76 млн пользователей интернета. И по большому счету основная мотивация законодателей – это эпатаж и демонстративное презрение к сложившимся реалиям. Поэтому я, как и прежде, намерен выражать свои мысли в своем личном интернет-пространстве так, как я считаю правильным. И я никого не зову читать мои блоги и никого не зову в соавторы. Кроме того, я не размещаю информацию в блогах, физически расположенных в пределах Российской Федерации, и не вижу, с какой стати мои мысли, опубликованные на том или ином американском сервере, начнут регулироваться на территории РФ. На «Живой журнал» и Twitter российский закон не распространяется. Тем более что преследовать меня можно только как физическое лицо в России за деяния, совершенные на территории нашей страны. Но для этого им еще нужно будет доказать, что это именно я написал свои блоги и сделал это, находясь на территории России. Кроме того, в Конституции нашей страны написано, что мне гарантирована свобода слова. И я намерен руководствоваться Конституцией, но если депутаты примут совершенно антиконституционный закон, мне на него будет совершенно наплевать.

Олег Кашин,
журналист, блогер Я не верю в такие запреты. Любое административное производство по этому делу превратится в комедию, над которой будут все смеяться. Мы столкнемся с валом идиотских шуток и эвфемизмов матерных слов. Массовое блогерское чувство юмора – это такой символ дурного вкуса и глупости. Я действительно много лет активно матерился в социальных сетях, но потом подумал, что интеллигентному русскому человеку это не пристало, и вот уже около года соблюдаю мораторий. В большинстве случаев нравственный закон внутри человека будет эффективнее любого закона, принятого Госдумой, а законы такого типа всегда оборачиваются посмешищем для власти. Когда люди улучшают себя изнутри, это получается хорошо, а когда власть пытается улучшить людей снаружи, получается глупость какая-то.

Леонид Каганов,
писатель, блогер Мое мнение – пусть принимают. Чем больше ада, тем жить веселее. Мы в такой ситуации, когда охать, удивляться, думать, что что-то можно изменить, уже поздно. Как в психиатрии больному специально дают возбуждающее лекарство, чтобы вызвать более раннюю манифестацию болезни, и тогда лечение проходит быстрее, и больной быстрее реабилитируется. Пусть запретят мат в интернете, пусть запретят критиковать власть, пусть все запретят. Этот закон, может, еще и не пройдет, но если пройдет, то непонятно, как его соблюдать. Что, теперь матерные стихи Пушкина в интернет не выкладывать? Я бы еще запретил употреблять слова «употреблять» и «подстрахуй» – в них тоже слышится что-то нехорошее. Есть норма русского языка со времен Пушкина, согласно которой что-то в одном контексте употребляется, а что-то в другом. Если закон вступит в силу и начнутся претензии ко мне – а у меня и в литературных текстах, и в блоге встречается нецензурная лексика, – я просто настрою робота, который все эти слова заменит на цензурные. Такие, как «влагалище», «пенис», «вульва» – надо будет посмотреть в медицинском словаре, какие еще есть. Я думаю, что красоты языку такая замена не даст: некоторые цензурные синонимы гораздо более неприятны и грязны, чем те нецензурные, за которыми мы давно не видим их медицинского смысла. Мат ведь часто употребляется как артикль речи, причем смысл может быть и позитивным. Когда мы говорим: «Какая охренительная погода!», мы выражаем скорее восторг. А если мы напишем: «Погода подобна мужскому половому члену», появится нехороший смысл. Но если наша Госдума хочет видеть сайты именно такими, то будем троллить, что нам еще делать.

Анна Потсар,
доцент факультета журналистики СПбГУ, специалист по семиотике интернет-языка Если закон будет принят, исчезнет, может быть, лучшее, что есть в интернете, – экспрессия. Многие из тех, кто отличается высокой речевой квалификацией, используют обсценную лексику как средство выразительности и для того, чтобы сменить регистр общения, перейти границы, которые накладывает одна модель коммуникации. Обсценная лексика позволяет расширить коммуникационные возможности, в первую очередь возможности, которые позволяют создать оригинальное произведение словесного творчества, – я искренне, без иронии, произношу слово «творчество». Я не говорю о человеке, который выучил несколько матерных слов и других не знает. Речь о квалифицированных ораторах, если так можно выразиться. Уйдут некоторые возможности для тех, кто способен ими воспользоваться, а кто ими пользуется в лоб, примитивно, те все равно найдут способ обойти запрет – троеточие поставят. Но контролировать интернет нереально. Мне кажется, это даже объяснять никому не надо, разве что депутатам, а остальные и так понимают, что это невозможно. Коммуникацию трудно измерить и практически невозможно контролировать.