2 июля 1853 года российский император Николай I отправил австрийскому «коллеге» Францу-Иосифу I письмо, в котором извещал его о своих планах в случае начала большой войны с Турцией, Англией и Францией: «Я не смогу более удерживать в покое болгар, греков и прочие народности, нетерпеливые и пришедшие в отчаяние. Весьма возможно, что они все восстанут, а флоты бессильны против них. Последствием будет падение в Европе Оттоманской империи даже без помощи нашего оружия».

Мысль эта, что называется, витала в тогдашнем российском воздухе. По рукам ходили рукописные статьи главного идеолога «славянской весны» Михаила Погодина, жадно читаемые и в петербургских салонах, и в провинциальных трактирах. «Союзники наши в Европе, и единственные, и надежные, и могущественные — Славяне, родные нам по крови, по языку, по сердцу, по истории, по вере, а их десять миллионов в Турции и двадцать миллионов в Австрии, — писал он. — Это количество, значительное само по себе, еще значительнее по своему качеству, в сравнении с изнеженными сынами Западной Европы». И, уверял Погодин, стоит только православному царю кинуть славянам клич «Поднимайтесь!» да притопнуть ногой, как в прах рассыпется не только Османская империя, но и Австрийская.

«Скажу даже вот что: если мы теперь не сделаем этого, не освободим Славян, так или иначе, под нашим покровительством, то сделают это наши враги, Англичане и Французы, — рисовал Погодин незавидную альтернативу. — В Сербии, Болгарии и Боснии, везде между Славянами, они действуют, и завели свои, западные партии, кои предсказал я, впрочем, за десять лет пред сим. Они развратят и освободят Славян. Каково же будет нам тогда?.. Тогда мы будем иметь против себя не одну Польшу, а десять! Имея против себя Славян, — и это будут уже самые лютые враги России, — укрепляйте Киев, и чините Годуновскую стену в Смоленске. Россия снизойдет на степень держав второго класса… поруганная и осрамленная, не умев исполнить своего исторического предназначения. Самая великая и торжественная минута наступила для нее, какой не бывало, может быть, с Полтавского и Бородинского дня! Если не вперед, то назад — таков непреложный закон Истории».