План Москвы из «Записок о Московии», издание 1556 года
Изображение: Wikipedia / Siegmund Freiherr von Herberstein
«Твёрдая рука» и «сильный правитель» — вечные искушения и одновременно проклятия для российского массового сознания. Как удобно и приятно верить в строгого, но справедливого мудрого царя, который пересажает на кол всех бояр, расширит державу до неописуемых пределов и вообще максимально укрепит вертикаль власти. Другими словами, соблюдёт весь нехитрый символ веры отечественного турбопатриота.
Правда, в исторической практике правление такой сильной руки ставило страну на порог того, что сами же турбопатриоты называют «геополитической катастрофой». Так вышло и с архетипичным для данного образа Иваном IV Грозным. Человеком, от прославления которого всячески дистанцировались самые консервативные деятели царских времён и которого лишь Иосиф Сталин спустя века признал «учителем».
Сейчас только искушённые знатоки истории вспомнят битву при Молодях 1572 года. Тогда русским войскам пришлось буквально, как любит говорить Владимир Путин, обеспечивать суверенитет своего государства от завоевателей. Да причём каких — из милого турбопатриотическому сердцу Крыма (ныне — легитимной части государства Украина). Такая вот зловещая историческая ирония.
Татары шли завоёвывать не наобум. Ровно за год до того гости с полуострова уже набегали на Москву и безнаказанно сожгли её. Причём несколько невольно — они «просто» хотели честно пограбить город, как достойные потомки ордынских кочевников. Разбираемся подробнее в этом запутанном и местами поучительном сюжете.
Как Крым из Москвы «поминки» выбивал
Главы российского государства разных времён попадали во многие неприятные ситуации. Но мало кому приходилось читать от иностранных визави, что он такой себе правитель, да и мужчина не очень. Летом 1571 года эта участь выпала царю Ивану IV.
«Я пришёл на тебя, город твой сжёг, хотел венца твоего и головы. Но ты не пришёл и против нас не стал, а ещё хвалишься, что, дескать, московский государь! Были бы в тебе стыд и дородство [доблесть, мужество], так ты б пришёл против нас и стоял [сражался]».
— Девлет I Герай (Гирей), крымский хан в 1551–1577 годах
Столь маскулинная риторика от Девлета I не была пустым бахвальством. В 1571 году он с отрядом конницы прошёл в самое сердце владений северного соседа, разбил войска Ивана IV, сжёг Москву и вернулся в Крым с богатой добычей.
Одних невольников хан набрал до 60 тысяч человек. Такого унижения Московская Русь не знала многие десятилетия.
В том же письме Девлет I хвастался, что «дела своих деда и прадеда сделал лучше», то есть превзошёл успехи крымских набегов на Русь прошлых поколений. И это подводит современного россиянина к не самому приятному факту: государство и после краха Орды то платило степнякам, то терпело от них набеги. Классическая концепция отечественной истории гласит, что с ордынским игом и конкретно данью степнякам Москва покончила при Иване III. В 1480 году, после знаменитого стояния на Угре, правитель добился от предпоследнего хана так называемой Большой Орды Ахмата отказа от всех претензий к своему княжеству.
Крымских татар XVI века такая постановка вопроса бы явно возмутила. Они б напомнили, что Большая Орда в Нижнем Поволжье представляла собой лишь один из осколков по-настоящему большой Золотой Орды. Спустя поколение после Ахмата эту политию как раз ликвидировали крымские завоеватели. Но вот сами выплаты от презренных оседлых жителей для настоящих мужчин на лошадях никуда не исчезли.
«Иван III свергает татарское иго, разорвав изображение хана и приказав умертвить послов», картина Н.С. Шустова
Изображение: Wikipedia
Тот же Иван III в 1474 году обязался отправлять в Бахчисарай регулярные «поминки» по условиям союза с Крымом: тогда два государства выступали союзниками. В 1521 году неприятный факт подтвердил лично Василий III.
После успешного похода крымских татар отец Ивана Грозного признал себя данником бахчисарайского хана Мехмеда I Герая, одного из предков Девлета.
Конечно, «поминки» в Кремле по очевидным причинам не любили, и от проведения траншей всячески отлынивали. Другое дело, что в трудные времена платить степнякам приходилось — это давало хоть какую-то гарантию от разорительных набегов на южные рубежи. Крымские татары получали своё и в XVI, и в XVII веке, уже при династии Романовых. Причём в 1650-х годах суммы «поминок» могли достигать сопоставимых с постройкой нового города.
Фактическая дань Крыму в 1680-х годах сопровождала даже присоединение к Русскому царству левобережной части Украины. На других условиях Бахчисарай просто не желал признавать за Москвой право на новые земли. Последнюю из «поминок» тогда провели в 1685 году. Причём возобновления платежей татары требовали и от Петра I, но получили от его дипломатов вежливый отказ с уклончивым обещанием вернуться к вопросу когда-нибудь в другой раз. Так что полноценно с данью татарам Русь покончила лишь тогда, когда уже стала Россией.
Из интригана Иван сделал Тамерлана
Девлета I в современных публикациях нередко описывают как любителя военных походов или даже неистового завоевателя. Последняя характеристика далека от истины, а первая весьма относительна. «Любить» походы и набеги хан был обязан по должности, иного правителя не восприняли бы крымские татары и второй титульный этнос государства, ещё более свирепые кочевники-ногаи.
По своему характеру Девлет I куда больше представлял осмотрительного интригана, чем крымскую версию Тамерлана или Баязета. В 1551 году он пришёл к власти весьма сомнительным путём. С молчаливого согласия сюзерена, Османской империи, он сперва подговорил кузена Булюка устранить предшественника, родного дядю, а потом уже сам избавился от убийцы
Поход русского воеводы Даниила Адашева на Крым, 1558 год
Изображение: Wikipedia / Лицевой летописный свод
Впрочем, история Крымского ханства знала и куда более неприятные сюжеты дворцовых переворотов. В этом контексте главным достижением Девлета I по бахчисарайским меркам выглядит даже не московский поход 1571 года, а то, что политик смог усидеть на троне 26 лет и скончаться на седьмом десятке лет от болезни, передав власть родному сыну.
В своей политике осторожному Девлету I постоянно приходилось сверять часы с разными воинственными силами, прежде всего османами и «волжской партией» при собственном дворе. Первые хотели подчинить себе буквально всё вокруг, а вторые, изгнанники из завоёванного Иваном IV Казанского ханства, любой спор сводили к неизбежному в стиле Carthago delenda est.
Мол, о чём мы можем говорить, когда Казань с Астраханью не отвоёваны, а Москва вполне себе цела, не разграблена и даже самым бесстыдным образом не платит дань.
Девлет I умело лавировал между ястребами всех видов. Так, в 1569 году он номинально поддержал османский поход на Астрахань, который сам очевидно считал гиблым делом. И «поддержал» так, что сделал буквально всё, чтобы сюзерена разгромили русские: территорию современной РФ крымчанин считал зоной своих интересов и турок там видеть нисколько не желал. При этом Девлет I затем умело оправдался перед Константинополем, не оставив ни одной зацепки для желавших обвинить его в нелояльности.
Девлет I Герей целует руку турецкому султану Сулейману Великолепному, миниатюра XVI века
Изображение: Wikipedia / Matrakçı Nasuh
К 1570-м годам, правда, ресурс для увиливаний у бахчисарайского хана кончился. Собственным двору и вассалу не нравились практикуемые им мелкие набеги. Они требовали нормального похода на север, с грабежами и пожарищами, как в славные времена предков. В 1570 году Девлет I попробовал получить добычу мирно. Крымчанин отправил гонца в Москву с нехитрой миссией: узнать, как с «поминками» обстоит вопрос. Иван IV отреагировал в своей специфической манере:
«В Москве был пожар большой [в 1547 году], и книги, в которых те поминки значились, потерялись. А который ты нам счёт прислал по Магмет-Киреевским поминкам [договору от 1521 года], то здесь старые люди говорят, что столько никогда не посылалось. Ты бы, брат наш, этот счёт пересмотрел и дал нам знать, как тебе с нами вперёд в дружбе и братстве быть»
Московский царь очевидно переоценивал недавнее турецко-крымское фиаско под Астраханью. И поэтому не осознавал, что не к месту вспоминая про пожар 23-летней давности, он невольно приближал куда более масштабную катастрофу в 1571 году.
Дополнительно ситуацию для Москвы усугубило Великое княжество Литовское, уже образовавшее с Польшей двуединую Речь Посполитую. Литовцы, как и их заклятые враги-московиты, тоже страдали от крымских набегов и вымогательств. Но как раз в 1571-м в Вильно словно просчитали партию наперёд. Там решили отправить в Бахчисарай нового посла и после долгого перерыва выплатить «поминки» с бонусами сверху. Так что Девлету I, как бы сказал один современный российский политик, буквально не оставили другого выбора.
