Политзаключенный Александр Скобов под охраной в Калининскиом районном суде Санкт-Петербурга, 4 апреля 2024 года
@sotavision
На минувшей неделе питерский публицист и правозащитник Александр Скобов заявил в суде, рассматривавшем меру пресечения по его уголовному делу:
«Славу и свободу Украине! Смерть убийце Путину! Я не буду вставать при этом судье. Я тотально не уважаю этот суд. Он служит не закону, а нацистской диктатуре Путина. Вы можете удалить меня из зала хоть сейчас, я не вижу смысла в дальнейшем присутствии на вашем балагане. Единственный смысл моего присутствия был в том, чтобы плюнуть в физиономию этого суда: я это уже сделал»
По итогам этого судебного заседания Скобов был арестован в связи с обвинением в так называемой «пропаганде терроризма» из-за своего поста о разрушении Крымского моста. Теперь 66-летему мужчине грозит заключение до семи лет. Впрочем, эта угроза не помешала ему сходу высказать, что он думает по поводу происходящего и в этом суде, и в этой стране, и на этой войне.
Долгие годы, по мере того как репрессивная машина преследования за убеждения медленно, но верно набирала обороты, в обиходе судебной практики считалось полезным «не раздражать» суд хотя бы на этапе выбора меры пресечения, а также не стремиться к повышенной огласке и самого процесса, и позиции обвиняемого — чтобы «не злить». «А вдруг не арестуют, а отправят под домашний арест? А вдруг дадут не три года, а «двушечку»?» Есть за что бороться». Ушлые адвокаты, гордившиеся своим «прагматизмом», уверяли публику, что главное — результат, а не эфемерные принципы. Тем временем именно «результат» становился всё более безнадежным, карательные статьи множились, срока удлинялись, схваченных и посаженных становилось всё больше.
Еще лет десять назад такие заявления в зале суда, как у Александра Скобова, были статистически почти невозможны. Уж вставали-то и обращались к судье «ваша честь» самые непримиримые смутьяны. Мало того, если бы какой-то обвиняемый позволил заявление, подобное скобовскому, даже в оппозиционно-либеральной среде некоторые сочли бы его чрезмерным радикалом. А после посадки шепотом бы пеняли «прагматичному» адвокату: «Не выстроил стратегию». «Посадил».
При этом Скобов не сказал ничего, не соответствующего действительности, лишь вкратце разложив по полкам, как на самом деле обстоят дела. Но после всех лет безнадежной судебной катастрофы многие воспринимают это выступление как акт особой дерзости, некий отчаянный «бонус».
Хотя даже в нулевые и десятые годы можно вспомнить резкие, то есть правдивые заявления подсудимых. Громче и последовательнее всех эту практику двойных смыслов и толерантности к лицемерию стал ломать Алексей Навальный, еще начиная с дел «Кировлеса» и «Ив Роше».
Алексей Навальный в суде. Фото: Евгений Фельдман / Кампания Навального
