Писатель Василь Быков
tvrgomel.by
В мае 2003 года Василь Быков вернулся из недолгой эмиграции на родину, в Беларусь. Он вернулся умирать — болезнь не поддавалась лечению, Василь Владимирович трезво оценивал свои перспективы, но мысль проститься с жизнью вне родной Беларуси казалась ему более мучительной, чем мысль о самой смерти. 22 июня, через месяц после возвращения, Василь Быков умер в Минске. Писатель, посвятивший свое творчество трагической теме человека на войне, ушел в день начала той войны, о которой писал всю жизнь. Провожать Быкова пришло, как говорят, примерно 40 тысяч человек — он был национальным достоянием Беларуси.
Сто лет назад в селе Бычки Витебской области родился мальчик Василь. Был старшим ребенком у родителей-крестьян — Владимира и Анны. Село находилось в двух километрах от границы, и это, конечно, не могло не наложить отпечатка и на быт, и на ментальность. В конце 1920х — начале 30-х из Польши на сторону СССР переходило множество людей, в основном молодежь, после известного разгрома западно-белорусской компартии и комсомола. Сельчане смотрели, как шли веселые молодые ребята, уверенные, что возвращаются на родину, где их ждут. Их действительно ждали, но не те, не там и не так, как мечталось ребятам. Вскоре сельчане смотрели, как тех же ребят везли уже в обратную сторону в грузовиках со связанными за спиной руками. Василек рос обычным мальчишкой, но уже понимал, что на глазах у него творится какая-то большая несправедливость. Он потом всю жизнь будет с ней, с проклятой несправедливостью, сражаться — и в литературе, и в жизни, защищая то других, то себя.
В школу пошел рано по тем временам — в шесть лет. Скучно было дома одному — все друзья были старше, все учились, а он тосковал в хате. Отец отвел Василька в школу, его неожиданно приняли. Приятель пошел на болото, срезал камышину, вставил туда перо — получилась ручка.
Жили бедно, отец без конца ездил куда-то на заработки. Дети оставались с матерью, женщиной необычайно доброй, сдержанной, ни разу не повысившей на детей голоса. Видимо, от матери Василь перенял эту сдержанность — вывести его из себя так, чтобы он повысил голос или начал размахивать руками, всегда считалось почти невозможным.
К десяти годам пришло увлечение чтением. Читал все, что мог достать, читал все подряд, к тринадцати годам осилил Толстого, Чехова, Тургенева. А как-то, движимый юными гуманистическими соображениями, перевел на белорусский роман Жюля Верна «Из пушки на луну» и отправил в газеты «Піянер Беларусі» — ему казалось несправедливым, что этот роман до сих пор не переведен на белорусский. Но перевод где-то затерялся — редакция не оценила порыва молодого книгочея.
В конце 20-х вместе с коллективизацией пришел голод — доели последнюю картошку, есть стало нечего. Ели мякину с травой, крапиву. И так продолжалось много лет — в колхозе ничего не получали. Урожаи ежегодно были плохие, а всё, что вырастет, шло на государственные хлебозаготовки и в семенной фонд. Отец впал в депрессию, ходил подавленный. Как выжили — непонятно. Но выжили, хоть и с трудом. Ни голода, ни унижений, ни расстрелянных за три колоска односельчан Василь Быков советской власти до конца жизни не простил, хоть и не ходил никогда в откровенных антисоветчиках.
Незадолго до войны поступил в Витебское художественное училище — рисовал отменно. Витебск в ту пору еще сохранял славу города художников, каким слыл издавна. Но в 1940-м учебу пришлось бросить — отменили стипендии, жить не работая стало не на что. Сначала пытался подрабатывать в Витебске, чтобы наскрести на жизнь — надо было ведь не только есть, но и покупать краски, холсты, бумагу. Не справился, бросил учебу. Как оказалось, навсегда.
В июне 41-го поехал на Украину — к тому времени Василь поступил в ФЗУ, от которого и отправила бригаду в Шостку. В Украине (тогда еще «на») Василю очень понравилось — нравился язык, нравились хатки-мазанки, нравились песни, нравились девушки. Все казалось радостным. Жизнь постепенно налаживалась. 22 июня все рухнуло.
Тысячные колонны 17–18-летних юнцов потянулись по пыльным дорогам на восток. Стояла невыносимая жара. В селах и городках, которые они проходили, их провожали женщины и девушки, выносили еду, угощали фруктами, махали платками. Некоторые плакали. А ребята бодрились, шутили — это ведь ненадолго, наша армия под мудрым руководством великого Сталина быстро победит проклятого немца. Василь, по понятным причинам не испытывавший доверия к Сталину, все же был убежден: Красная Армия не подведет.
Как «не подведет» Красная Армия — он вскоре убедился на собственной шкуре.
