Кто узурпировал последним, тот раньше всех попал в тюрьму. Из-за чего в Южной Корее перестали свергать президентов — чтобы тут же начать сажать их за решётку?

Начало зимы ознаменовал поток безумных новостей из разных стран мира. Вдвойне удивительно, что к традиционно беспокойным регионам планеты на этот раз примкнула сверхблагополучная Республика Корея. Её экстравагантный президент Юн Сок Ёль на фоне конфликта с оппозиционным парламентом сперва попробовал ввести военное положение, тут же эту задачу с треском провалил, но затем исхитрился избежать, казалось, неминуемого в этой ситуации импичмента. Пока финал этой политической дорамы по-прежнему остаётся открытым

Многие, включая ведущего российского корееведа Андрея Ланькова, не сомневаются, что Юну всё равно открыт путь за решётку. Действительно, южнокорейская любовь судить своих экс-президентов за злоупотребление полномочиями давно стала притчей во языцех. Из последних восьми глав государства в тюрьме здесь отсидели четверо (Чон Ду Хван, Но Тхэ У, Ли Мён Бак и Пак Кын Хе). У двоих (Ким Ён Сама и Ким Дэ Чжуна) за коррупционные сделки преследовали сыновей, а ещё один (Но Му Хён) перед судом покончил с собой. Полностью незапятнанным своё имя пока сохраняет лишь непосредственный предшественник Юн Сок Ёля — Мун Чжэ Ин.

На Юне южнокорейская история может закольцеваться самым удивительным образом. Ведь ранее действующий президент — первым из политиков своего ранга — позволил себе комплиментарные высказывания в адрес Чон Ду Хвана, почти что табуированной фигуры в нарративе Шестой республики. Ровно 45 лет назад этот генерал предпринял последний в Корее успешный путч, навязал стране свою диктатуру и буквально утопил в крови вспыхнувшие протесты. А спустя несколько лет вторая волна манифестаций против своего правления вынудила Чона запустить в стране демократические реформы. Почему в 1987 диктатор не мог и думать о тех же методах, которые вполне сработали в 1979?

Банка из-под печенья государственной важности

Первым узнать недоступные большинству факты, сделать уникальные кадры с места событий, любой ценой добыть иной эксклюзив — вот что всегда подстёгивало репортёров, занесённых по воле судьбы на край света. И нередко погоня за журналистской славой служила высшим целям: весь мир узнавал о неприятных событиях, которым предназначалось остаться государственной тайной.

В мае 1980 года такая история приключилась с 42-летним Юргеном Хинцпетером, западногерманским журналистом информагентства ARD.

Хинцпетеру довелось повидать многое, например, он побывал на Вьетнамской войне. В 1970-х же он работал в Японии — стране, безусловно, самобытной, но чересчур спокойной, чтобы откопать там цепляющую европейца сенсацию. И немец случайно прослышал: интересный материал можно раздобыть по ту сторону пролива — в Южной Корее.

Юрген Хинцпетер

Фото: Wikipedia

Юрген бывал там раньше, разбирался в местных реалиях и знал, что эту страну последние несколько месяцев штормит. В конце 1979 старого диктатора Пак Чон Хи за ужином застрелил приближённый, и власть захватил диктатор молодой — генерал Чон Ду Хван. Народ вроде как встретил его без энтузиазма. Поговаривали, будто особо на дыбы встал Кванджу — шестой по величине город республики на её юго-западе.

Хинцпетер ринулся на поиски эксклюзива. 18 мая 1980 журналист пробрался в заветный город, и глагол «пробрался» здесь ни в коем случае не преувеличение. Кванджу блокировали правительственные войска, так что нанятому Хинцепетером сеульскому таксисту Ким Са Боку пришлось хитро маневрировать по объездным дорогам, избегая армейских блокпостов. В те часы и немец, и кореец едва ли думали о чём-либо высоком. Юргена вело профессиональное любопытство, а Са Бока — жажда наживы: уж слишком круглую сумму вон посулил ему иностранец.

Солдаты конвоируют задержанных жителей Кванджу, 1980 год

Фото: François Lochon / Gamma-Rapho Via Getty Images

Однако увиденное в Кванджу разделило жизни обоих на «до» и «после». Введённые в город солдаты Чон Ду Хвана методично уничтожали всё живое. С манифестантами и зеваками — как правило, безоружными студентами и местными работягами — десантники из элитных бригад расправлялись точно с равноценным противником.