2 октября упрямые ирландцы всё-таки оправдали надежды прогрессивной европейской общественности и проголосовали за ратификацию многострадального Лиссабонского договора. Договор обещает изменить к лучшему тяжеловесные структуры Европейского Союза, сделать их более демократичными и эффективными. Ирландский референдум значительно приблизил это светлое будущее, но применительно к договору по-прежнему стоит употреблять оговорку «если он вступит в силу». С ратификацией до сих пор тянут польский и чешский президенты-евроскептики, прикрывавшиеся ирландским референдумом, как щитом. Польский лидер Лех Качинский, судя по всему, готов сдать позиции и смириться с неизбежным. А вот президент Чехии Вацлав Клаус предпочитает побороться. Идея чешских оппонентов договора проста: замотать процесс ратификации в судах и дождаться триумфа консерваторов на выборах в Великобритании летом 2010 г. Британские «тори» обещают непременно устроить референдум по договору, если только он не успеет вступить в силу раньше их прихода к власти. Неужели Лиссабонский договор настолько изменит Европу, что из-за него стоит два года ломать копья, пугая граждан инфернальными образами будущего? Нет, документ не предлагает радикального разрыва с прошлым и является результатом компромиссов, достигнутых весьма умеренными политиками. Развернувшиеся баталии касаются не столько будущего, сколько настоящего. Голосование против – это оппонирование поддерживающему договор поднадоевшему правительству своей страны, а также принципиальное неприятие «евробюрократов», что-то решающих за тебя в далеком Брюсселе. В конечном счете, спор идет о демократии. Может ли быть демократичным наднациональное? Да и вообще, что демократично, а что – нет? Казалось бы, референдумы заведомо демократичны. На практике, многое зависит от выносимого на референдум вопроса. Ведь спрашивать мнение граждан о документе, который они не читали, как минимум, некорректно. Собственно, текст договора непрофессионалу постигать почти бессмысленно – более двухсот страниц текста указывают лишь на изменения в действующих договорах, в содержание которых подавляющее большинство людей не углубляется. Логичнее попытаться освоить получающийся в результате внесения этих изменений консолидированный текст, дополнительно снабженный пояснениями. Вместе со всеми, зачастую немаловажными, приложениями он занимает уже более 340 страниц. Не для того ли жители европейских государств выбирают как правило обладающих определенной юридической подкованностью членов парламента, чтобы они разбирались в подобных законодательных дебрях, освобождая большинству граждан время для других занятий? Кроме того, демократия ведь не только для ирландцев. Во многих странах-членах ЕС с трудно скрываемым раздражением следили за тем, как судьбу пятисотмиллионного Союза решает страна с населением в четыре с половиной миллиона человек. Но раз законодательство этой страны предусматривает референдум, ничего не поделаешь. С сомнительной демократичностью процесса приходится мириться. По мнению российского министерства иностранных дел, с завершением ратификации Лиссабонского договора Евросоюз станет более стабильным, эффективным и предсказуемым. Это вполне вероятно, хотя вводимым договором организационным новшествам потребуется время, чтобы ужиться с существующими структурами. По крайней мере, лидеры ЕС должны почувствовать себя увереннее, проявлять больше инициативности, в том числе во внешней политике. Но чтобы на равных выстраивать взаимоотношения с уверенным в себе и инициативным партнером, нужно самим проявлять аналогичные качества. И российскому МИДу не стоит ждать завершения ратификации Лиссабонского договора, чтобы, наконец, начать их демонстрировать.