Вот уж сколько поколений россиян все цитируют, да цитируют Некрасова: В столицах шум, гремят витии,
Кипит словесная война,
А там, во глубине России, – Там вековая тишина. И вот уж несколько лет эти слова мне кажутся устаревшими. Ситуация, которая складывается в последнее время у нас на глазах, прямо противоположна исторически привычной, особенно если сравнивать нынешние времена с перестроечными. Тогда средоточием уличной активности были Москва и Питер. Сейчас – моногорода и областные центры. Это если рассматривать активность на территории нынешней России без учета того, что происходило в республиках. Сейчас же в национальных образованиях на территории РФ – авторитарные и даже наследственные режимы разной степени жесткости. В Чечне режим военный, в Татарстане журналистов, критикующих власть, судят по экстремистским статьям, позволяющим посадить любого за любое высказывание, как некогда позволяла это сделать 58-я статья УК РСФСР. Но не об этом сейчас речь. Речь о том, что в обеих столицах протестные акции превратились в бенефис ОМОНа, который порой численно превосходит участников митингов и демонстраций. Ни защита конституционных прав и свобод, ни протест против убийств журналистов и правозащитников, ни защита памятников культуры и архитектуры (помните, с чего началась общественная активность двадцать пят лет тому назад?) в Москве и Питере общественного резонанса не имеют. Другое дело – регионы, прежде всего, областные центры, где протесты против роста тарифов ЖКХ, транспортного налога и даже против загрязнения окружающей среды выливаются в требования отставки Путина и ликвидации политической монополии «Единой России». Что абсолютно неизбежно при нынешней централизации. Такова природа властной вертикали. Очевидно, что власть никакого диалога вести с участниками акций не собирается. А там, где могут быть затронуты личные интересы Путина или приближенных олигархов, как это было в Иркутске, показывается готовность к крайним мерам. Броневики с расчехленными пулеметами и спецназом ВВ появились там на экологическом митинге. Таковы приоритеты власти. Твердость и последовательность была продемонстрирована и Борисом Грызловым, чье высказывание о едином центре по организации протестных выступлений в городах России, совершенно напрасно было воспринято как глупость или проявление слабости. В выступлении спикера парламента очевидны два тезиса. 1. «Единая Россия» и государство тождественны. 2. В России, в отличие от Украины, «такой лихорадки» (связанной с выборами) не будет. То есть выражено твердое намерение править пожизненно, продолжая строить однопартийную систему, не допуская свободных выборов. Параноидальная упаковка («центр») – это не глупость и не слабость, а прямая угроза. Любое выступление, будь то протест против роста тарифов, вырубки парка, разрушения памятника расценивается как антигосударственная подрывная деятельность. Собственно, ничего нового. Суды уже выносят по 282-й статье приговоры, из которых явствует, что любое критическое замечание в адрес власти и даже просто недовольство положением дел в стране может быть расценено как экстремистское. Из слов и дел власти следует еще один вывод: заниматься изучением положения в стране она не будет. Власть в этом и раньше не нуждалась, а начавшиеся протестные акции интерпретируются как не имеющие никакой связи с социально-экономической и политической ситуацией в стране. Это все «центр» гадит. Ну, так и ладно, не хочет власть этим заниматься – пусть не занимается. Добывать знания о собственной стране – дело самой страны, самого общества, а не государства. Одной из попыток частного исследования стал, например, рэнкинг 75 городов России, характеризующий состояние печатной прессы. Рэнкинг этот по ряду позиций спорен, но это хоть какое-то начало исследований российских регионов, их важнейших социально-политических характеристик.