В последней декаде августа стало официально известно о решении, которого ждали с 2002 года: акции ингушского нефтекомплекса переданы на баланс НК «Роснефть», специально учредившей в Ингушетии дочернюю структуру. До этого 100% акций ОАО «Ингушнефтегазпром» принадлежали правительству Ингушетии.

Ожидания, имевшие место с 2002 года, касались не именно «Роснефти», но того, что у местного нефтекомплекса, добывавшего тогда чуть меньше 200 тысяч тонн в год, появится хозяин. Поворотным пунктом здесь виделась победа Мурата Зязикова на последних всенародных выборах президента Ингушетии (апрель 2002 г.).
В группе поддержки Зязикова был ряд бизнесменов и чиновников с бизнес-амбициями, и многие ожидали, что «нефтянка» после победы будет передана в награду кому-то из них. Однако этого не произошло: ее потенциальные получатели довольно быстро рассорились с Зязиковым, да и бизнес нашли себе масштабнее.
Госуправление, в котором остался нефтекомплекс, оказалось абсолютно неэффективным. Официальные данные говорят о падении добычи по сравнению с 2002–2003 годами минимум в три раза. О том, сколько было добыто физически, судить трудно. Известно лишь, что перед новым гендиректором, назначенным в конце 2009 года, в качестве центральной была поставлена задача по борьбе с воровством нефти.

Одна из очевидных причин падения официальной добычи – отсутствие прозрачной (пусть и не «вертикально интегрированной») системы сбыта. По крайней мере, в первой половине 2000-х руководители Ингушетии публично признавали, что бензин на местных заправках – не местного происхождения, а гонят его с «самоваров» из соседних регионов. Понятно, что шанс изменить эту ситуацию могла иметь только какая-то из ВИНК, способная интегрировать ингушскую нефтедобычу в свои технологические процессы. Угрозы нападений боевиков вряд ли сами по себе могли быть для этого препятствием: в конце концов, работают же ВИНКи и в Дагестане, и в Чечне.
Однако по мере того, как федеральный центр разочаровывался в Зязикове, приход в республику любого из отечественных нефтяных гигантов становился все менее вероятным. Ведь гиганты без федеральной санкции в регионы не ходят, а санкция была бы сигналом доверия. Так что вполне закономерно, что появилась «Роснефть» в Ингушетии уже после того, как Зязикова сменил Евкуров.

Опыт вхождения в кавказские регионы у «Роснефти» немалый. Он, как правило, предполагает покупку сетей заправок у местных владельцев и попытки борьбы с мини-заводами. Нередко опора делается на влиятельное местное семейство, не обязательно, кстати, лояльное руководству республики. Уровень вложений в социалку в разных регионах у компании разный. В Ингушетии ей, очевидно, предстоит «поднимать» город нефтяников Малгобек, ныне весьма депрессивный.
Вложений в социалку, кстати, в Ингушетии ждут и от крупного бизнесмена местного происхождения Михаила Гуцериева. Некоторые полагали, что, освободившись от уголовного преследования и вновь обретя свое детище, «Русснефть», он примет участие и в возрождении местного нефтекомплекса. Но этого не случилось.